Джон Кристофер - Огненный бассейн
Последовал взрыв криков и рева. Пьер подождал, пока все не затихли, и продолжал:
– Во времена кризиса необходимо было вручать всю власть одному человеку – диктатору. Но кризис миновал. Мир, который мы создаем, должен быть демократическим. Мы не можем давать волю чувствам или другим слабостям. Мы посланы сюда представлять свои народы, служить их интересам.
Итальянский делегат крикнул:
– Джулиус спас нас всех.
– Нет, – возразил Пьер, – это неверно. И были другие, кто боролся за свободу, сотни, тысячи других. Мы признавали Джулиуса руководителем, но сейчас в этом нет необходимости. Возьмем эту конференцию. Совет должен был давным-давно созвать ее. Его власть существовала лишь до полного уничтожения хозяев. А это произошло почти три года назад, и только теперь, неохотно…
Последовала новая буря, были слышны слова немецкого делегата:
– Раньше это было невозможно. Нужна была подготовка…
Пьер прервал его:
– А почему здесь? Есть десятки, сотни мест в мире, которые больше подходят для проведения этой конференции. Мы здесь по прихоти стареющего тирана. Да, я настаиваю на этом! Джулиус захотел, чтобы конференция состоялась здесь, среди вершин Белых гор. Это еще одно напоминание о нашем предполагаемом долге перед ним. Многие делегаты родом из низин и чувствуют себя здесь плохо. Некоторые заболели горной болезнью и вынуждены были переселиться ниже. Но это не беспокоит Джулиуса. Он призвал нас сюда, в Белые горы, думая, что здесь мы не осмелимся голосовать против него. Но если люди беспокоятся о своей свободе, Джулиус увидит, что он ошибся.
Крики и споры пронеслись по всему залу. Один из американских делегатов произнес короткую сильную речь в поддержку Джулиуса. Китайский делегат тоже. Но другие поддержали Пьера. Делегат Индии заявил, что личности не имеют значения. Важно создать сильное и эффективное правительство, а для этого нужен сильный руководитель. А не ослабленный преклонным возрастом. Джулиус сделал великое дело, и его долго будут помнить. Но его место теперь должно быть занято более молодым человеком.
Фриц рядом со мной сказал:
– Проголосуют против него.
– Это немыслимо, – возразил я. – Кричат лишь некоторые, но когда дойдет до голосования…
Обсуждение продолжалось. Наконец начали голосовать предложение о переизбрании Джулиуса президентом. Зал был оборудован электрическим устройством: делегаты нажимали кнопку «за» или «против», и результаты появлялись на табло. Там загорелись большие цифры.
«За» – сто пятьдесят два.
Я затаил дыхание.
«Против» – сто шестьдесят четыре.
Последующая буря приветствий и негодующих возгласов была более яростной, чем все предыдущие. Она не кончилась, пока не встал Джулиус. Он сказал:
– Конференция приняла решение. – Внешне он не изменился, но голос его звучал устало. – Мы все должны согласиться с ним. Я хочу лишь, чтобы мы оставались едиными при любом президенте и совете. Люди не в счет. Важно лишь единство.
Аплодисменты на этот раз звучали недолго. Старший представитель Соединенных Штатов сказал:
– Мы прибыли с доброй верой, готовые сотрудничать с людьми всех наций. А услышали только болтовню и оскорбление великого человека. Исторические книги говорили нам о том, каковы европейцы, что они никогда не меняются, но мы не верили этому. Что же, теперь мы верим. Наша делегация покидает конференцию. У вас есть свой собственный континент, а у нас свой, и мы сами позаботимся о себе.
Американцы собрали свои вещи и направились к выходу.
Прежде чем они вышли, китайский делегат своим мягким голосом сказал:
– Мы согласны с американской делегацией. Мы считаем, что наши интересы не может защитить совет, разрываемый страстями, как мы это видели сегодня. К сожалению, мы должны покинуть конференцию.
Один из немецких делегатов сказал:
– Это работа Франции. Французы заняты лишь своими интересами и амбициями. Они хотят править Европой, как правили ею раньше. Но я должен сказать им: берегитесь! У нас, немцев, есть армия, которая сумеет защитить наши границы, и есть авиация…
Его слова затерялись в настоящем аду. Я видел, как встал английский делегат и направился к выходу. Я взглянул на Джулиуса. Тот сидел, опустив голову, закрыв глаза руками.
Из зала конференции по твердому снегу можно было подняться по склону Юнгфрау. И Юнгфрау сверкала слева от нас, Менх и Эльгер – справа. Виднелся круглый купол обсерватории, которая снова использовалась для наблюдений за бесстрастными небесами. Снежные поля над нами расступились, и стали видны зеленые поля внизу. Солнце садилось, появились тени.
Мы молчали, выйдя из зала. Наконец Бинпол сказал:
– Если бы Генри не умер…
– Что может сделать один человек?
– Многое. Джулиус сделал. Но Генри был бы не один. Я помогал бы ему, если бы он захотел.
Я подумал об этом и сказал:
– Наверно, я тоже. Но Генри мертв.
Фриц сказал:
– Я откажусь от своей фермы. Есть дела поважнее.
– Я с тобой, – сказал Бинпол.
Фриц покачал головой:
– Между нами разница. Твоя работа важнее моей.
– Не такая важная, как эта. А ты, Уилл? Ты готов к новой борьбе, длительной, менее волнующей, без великого триумфа в конце? Оставишь ли ты свои моря и острова, чтобы помочь нам объединить людей, сохранить мир и свободу? Англичанин, немец и француз – это будет неплохое начало.
Воздух был холодный, но возбуждающий. И порыв ветра принес снежную пыль с вершины Юнгфрау.
– Да, – сказал я. – Я оставлю свои моря и острова.
