Брайан Герберт - Дюна: Пауль
Над головой показался исполинский силуэт лайнера Гильдии — корабля размером со средний астероид. Фрегат Атрейдесов казался мелкой песчинкой внутри грузового отсека лайнера, где помещались корабли с множества других планет. Такого количества кораблей Пауль не видел на Каладане и за стандартный год. Дункан получил от навигатора инструкции направиться к нужному отсеку, где фрегат должен был закрепиться для галактического перелета.
Джессика заняла место в носовой части фрегата. Она сказала Паулю, что не очень любит космические путешествия, хотя ей уже приходилось их совершать: сначала она прилетела из школы Бене Гессерит на Валлахе IX на Каладан, а потом на Кайтэйн, где вынашивала беременность под присмотром первой жены императора Шаддама.
Пауля поразила пришедшая ему в голову мысль. Все, что он до этого знал, начало складываться в единую картину, как мозаика из кусочков смальты. Леди Анирул… император Шаддам IV… Кайтэйн.
Анирул, первая жена императора, умерла при таинственных обстоятельствах незадолго до рождения Пауля. После этого Шаддам был женат несколько раз, но ни один из следующих браков не оказался удачным. Так же загадочно погибли вторая, третья и четвертая жена, что показалось Паулю очень подозрительным. Теперь император намеревался сочетаться следующим браком, на этот раз с принцессой Фиренцией из Дома Торвальдов.
И именно в это время герцог Лето вместе с семьей отправился в какое-то таинственное путешествие.
— Я знаю, куда мы летим, — сказал Пауль. — Каждый Дом Ландсраада посылает своих представителей на Кайтэйн. Мы летим на свадьбу императора, да?
Зрелище обещало быть очень живописным. Такого юный Пауль наверняка еще ни разу не видел.
Герцог Лето, помрачнев, отрицательно покачал головой.
— Нет, Пауль, учитывая то, что случилось с предыдущими женами Шаддама, мы не поедем на эту свадьбу. — Голос герцога был сух и спокоен.
Мальчик разочарованно наморщил лоб. Он превзошел самого себя, задавая самые каверзные вопросы, он сломал голову, пытаясь сложить в целое полученные им сведения, но все же информации оказалось слишком мало, и он не мог сделать сейчас ни одного правдоподобного предположения.
Кажется, мама тоже сгорала от нетерпения узнать, куда же они все-таки направляются.
— Я тоже думала, что мы летим на Кайтэйн, Лето.
Корабль сотрясся от сильного толчка, встав на место в отсеке. Пауль ощутил, как завибрировал корпус судна.
— Ты не скажешь нам, куда мы летим? Но почему? Ведь мы уже на борту лайнера Гильдии.
Лето откинулся на спинку кресла, посмотрел на Джессику и с виноватым видом ответил Паулю:
— Мы направляемся на Эказ.
~ ~ ~
Вселенная — это море надежд и разочарований.
Император Муад’Диб Третье обращение к Ландсрааду— Бракосочетание императора должно быть очень волнующим событием, милорд барон.
Барон Владимир Харконнен балансировал на механической подвеске, которая поддерживала его тучное тело в вертикальном положении, готовясь к еженедельному празднику плоти. Его сейчас больше интересовали аппетитные формы обнаженного мальчика, нежели его говорливость. Тонированное окно из плаза пропускало ровно столько света, чтобы в гостевых апартаментах императорского дворца был интимный полумрак.
— Да-да, конечно, свадьба! Как тут не потерять голову от счастья! — не скрывая сарказма, ответил барон.
Он только что отправил слугу выбирать — на этот раз всерьез — наряд, подобающий предстоящей генеральной репетиции свадебного ужина. Портные непрерывно кроили, перекраивали и заново шили костюмы, но окончательный выбор был пока не сделан. Барон был склонен остановиться на неком подобии кочевой палатки, накинутой на его тучное тело.
— Я правлю Арракисом, но не могу же я, в конце концов, выглядеть как фримен!
Мальчик поморгал своими наивными, как у коровы, глазами.
— Вы не хотите, чтобы я сделал вам массаж, господин, прежде чем вы наденете эту тесную одежду?
— Зачем спрашивать? Делай.
Мальчик послушно начал втирать ароматические мази в мягкие плечи барона и в более интимные места. Когда массаж был закончен, барон испытывал меньшее удовлетворение, чем рассчитывал. Пожалуй, этого мальчика пора менять.
На Кайтэйне уже много дней царило праздничное настроение. Радостные толпы на улицах, живописные грандиозные фейерверки и спортивные соревнования с участием лучших атлетов великих и малых аристократических Домов. На фоне бездонного синего неба развевались вывешенные на балконах домов вечной имперской столицы ало-золотые флаги династии Коррино. Климатические спутники и работавшие с ними бригады техников гарантировали великолепную погоду на дни торжественного бракосочетания императора Шаддама и принцессы Фиренции Торвальд.
Огромные толпы выстроились по обе стороны дороги, по которой свадебный поезд проследует к Большому театру. Каждый хотел занять лучшее место, чтобы хорошенько разглядеть падишаха-императора и его невесту. Теперь в любой момент на дороге могли показаться две кареты, запряженные императорскими гармонтепскими львами.
Сидя у окна в зале торжественных приемов на сконструированном специально для него кресле, барон наблюдал церемонию сверху. Банкетный стол не уступал длиной главному проспекту его столицы Харко-Сити. За столом сидели представители практически всех благородных Домов Ландсраада. Самого барона мало интересовал весь этот спектакль, так же, как и свадьбы вообще, и свадьба Шаддама Коррино в частности, но барон Владимир Харконнен не сомневался в том, что чопорный канцлер Ридондо не преминет отметить, какой из Домов отказался присутствовать на бракосочетании. Барон был удивлен, возмущен и обрадован одновременно, увидев, что пустуют места под флагом Дома Атрейдесов. Понятно, значит, у герцога Лето другие приоритеты.
«Как и у меня, но я все же здесь».
Барона Харконнена отвлек от его мыслей раздавшийся слева голос, говоривший с сильным акцентом.
— Неужели не ясно, что это пустая трата времени? Эта дама просто не понимает, во что она впуталась. Она умрет так же, как все предыдущие жены.
Барон резко повернулся и увидел сидящего в соседнем зарезервированном кресле угловатого человека могучего телосложения. У человека был мощный лоб, нависавший над светло-голубыми глазами. Наружность его была грубой и мужиковатой, несмотря на изящность наряда. Лацканы бело-синего кителя украшены эмблемой с изображением лошадиной головы, из которой торчал острый рог. Голова лошади производила такое же впечатление мощи, как и обладатель герба. Барона, впрочем, не интересовала светская болтовня.
