Дмитрий Бондарь - Чужая мечта
Петрович нетерпеливо похлопал меня по плечу, желая получить доступ к биноклю. Пришлось отдать.
Он пристроился рядом, недолго смотрел на караван, потом перевел окуляры на ворота, тихо прошептал:
— Ишаков видели?
— Брат, — так же тихо ответил проводник, — здесь не бывает ишаков.
— Что? Ишаков? Нет, это не животные, это роботы. Лет восемь назад пиндосы баловались разработкой подобных устройств. «Биг дог», по-моему. Видимо, запустили в серию.
Что-то такое я видел в интернете: видеоролики про четырехногую платформу с грузом, действительно напоминавшую осла без головы. Сопровождавшие её техники пинали беднягу со всех сторон, когда она передвигалась под грузом аккумуляторов; смешно перебирая тонкими ножками, электромеханическая тварь не падала.
— Петрович, что с робокопом делать будем?
— Ты чего, брат?! — зачастил Белыч, — Стрелять здесь собрался? Это штурмовики «Монолита»! Даже не думай!
Ну, положим, я и сам видел, чьи это штурмовики, и примерно представлял себе, чем может закончиться столкновение с ними, однако, у Корня могли быть свои соображения на этот счет.
— А что ты с ним сделаешь? Ничего. Он же такой и не один там может быть. А уж двое положат нас гарантированно, несмотря на весь мой опыт и твою удачу. Здесь прорываться — верное самоубийство. Белыч, другой путь есть?
— Есть, через пузырь.
— Через что?
— Через пространственный пузырь, брат. Ну, слышал, может?
— Нет, — Петрович отдал мне бинокль, а сам повернулся к проводнику. — Расскажи?
На дороге, между тем, появился второй робокоп. Вместе с первым они принялись потрошить одного из собако-ослов, выбирая что-то из его поклажи, откладывали в сторону — на обочину. Рядом суетились люди из сопровождения каравана.
— Это трудно объяснить, брат. Я не Сахаров, гладко не выйдет.
— Расскажи — как сам понимаешь.
— Бывают такие сферы в некоторых местах, как большой мыльный пузырь. Со всех сторон смотришь: все насквозь видно. Но если заходишь внутрь, сразу далеко оказываешься. Телепортация или свернутые пространства, кто что говорит.
— Петрович, глянь, чего они там разгружают, — я передал бинокль Корню.
Он смотрел пару минут, вернул оптику мне:
— Батарейки для своих костюмчиков. И что, далеко такой пузырь?
— Нет, полдня идти. Хуже другое. Вокруг пузыря сильный фон. Очень опасно. И…
— Что «и»?
— К ночи мы там окажемся. А ночью в Рыжем лесу, брат, никто не выживет.
— Да? Мне говорили, что есть люди, живущие в этом лесу постоянно.
— Верно, есть. Только ночью они по схронам сидят и байки друг другу травят — о своем непревзойденном героизме. Как от трех химер один отбился. Ночью в этом лесу бродить нельзя, — отрезал проводник.
— Скажи мне, зачем так далеко идти? Отойдем по дороге за поворот, где нас с заставы не увидят?
— Брат, — невесело усмехнулся Белыч, — если ты такой умный, зачем тебе проводник? Зачем вообще проводник, если можешь идти куда хочешь и когда хочешь?
— Там не пройти?
— Нигде не пройти. Вокруг сплошные аномальные поля, мины, да много чего! «Монолит» давно эту территорию своей считает. И пост вот недавно выставили, я его еще не видел. Раньше-то проход чистый был.
— Убедил. Отходим отсюда подальше, где можно привал устроить. Там решим, чего дальше делать.
Стараясь не сильно шуметь, мы двинулись в обратный путь по новому маршруту. Закон Зоны. Или правило. Как кому удобнее.
Отошли на полкилометра, спустились в поросший ивой овраг, по дну которого тек узкий и глубокий ручей насыщенно-зеленого цвета. Расположились на гранитном уступе торчавшей из земли одинокой скалы. Не очень, надо сказать, удобное место.
Белыч поднялся к одному из краев оврага и повесил на дерево свой ПДА.
— Это еще зачем? — Петрович кивнул на прибор.
— Датчик жизненных форм на звуковое оповещение перевел. Чем выше будет висеть, тем шире зона охвата. Не всегда такой фокус работает: очень много мешающих факторов, но здесь нормально будет. Сейчас метров на сто вокруг смотрит.
— Это хорошо. А другие его видят?
— Конечно видят. Пусть смотрят, время приготовиться к их появлению у нас будет.
— Значит, никто большой незаметно не подкрадется?
— Нет.
— Хорошо. Макс, ты чего загрустил? Устал?
— Дыхание берегу.
— Дыхание? Полезное дело. Ты только на нем одном не сосредотачивайся, по сторонам иногда поглядывай, ага? Белыч, значит, насколько я понял твои рекомендации, нам лучше всего где-то возле пузыря до утра сховаться?
— Вроде того, — проводник достал из своего рюкзака кусок копченой колбасы, разломил на три части, протянул мне и Корню. — Только негде там рядом. Место пустое, ни укрытий, ни зданий. Кругом мясорубки, карусели, жарки и прочая местная экзотика. Мутанты бродят. Слепые псы всю эту кухню как-то чувствуют. Быстро не пройдешь. Только под самым пузырём, но туда еще пробраться нужно. А это не всегда просто.
Петрович задумался, разламывал свой кусок «таллиннской» на части поменьше, и не глядя закидывал в рот.
Мне тоже нужно было подумать.
Нужна была связь с Зайцевым. Тачкин не подходил, этот контакт был нужен для мелких поручений. И только тогда, когда Корень о нем ничего не знает. Тачкин был в прошлом чем-то обязан Зайцеву и мог выполнить что-то простое, но до самого Зайцева добраться не смог бы никогда. А связь нужна! Иначе весь разработанный и на три четверти воплощенный план насмарку. Одно из узких мест его плана — отсутствие связи. Зайцев полагал, что чем меньше я буду с ним контачить во время проведения нашей небольшой операции, тем лучше. У Корня вполне могли быть здесь свои люди, о которых мы не знали, но которые знали меня и, отследив мои действия, они могли заставить Корня насторожиться, а то и вовсе отказаться от посещения Зоны. Зайцев считал, что случайностям и допускам в его плане не должно быть места, и все строилось на том, что любой возможный шаг просчитан и направлен заранее. До момента подрыва вертолета так и было, но это событие перевернуло все!
Кстати, здесь наблюдается интересное противоречие: не стал бы Зайцев ловить Корня на пустой крючок! Значит, было какое-то основание для появления легенды о компьютере, видящем будущее! И если Зайцев полагал, что я могу до него добраться, причем не один, а в сопровождении людей Корнеева — всех этих Кротов, Плюх или других, кого они предложат вместо себя, то, выходит, сам Зайцев имел к этой машинке почти свободный доступ. Если имел, то почему не воспользовался? Почему не предвидел падения вертолета? Или даже суперкомпьютер пасует перед человеческой глупостью?
