Хождение Джоэниса. Оптимальный вариант - Шекли Роберт

Джоэнис заверил его, что будет помнить об этом всегда. Он был глубоко тронут доверием, оказанным ему Минотавром. Вертолёт оторвался от здания и взял курс на Вашингтонский аэропорт, где Джоэниса должен был ждать специальный реактивный самолёт с автопилотом. Когда вертолет набирал высоту, Джоэнису показалось, что он услышал детский смех, доносившийся из комнаты, которая примыкала к кабинету Минотавра.

12. История о России

Джоэнис поднялся на борт своего специального самолета и вскоре летел высоко над облаками к Северному полюсу. Автомат предложил ему обед, а позднее для него одного был показан кинофильм. Солнце висело низко над горизонтом, и наконец автопилот попросил Джоэниса пристегнуть ремни на время посадки в Московском аэропорту.

Посадка прошла безупречно. С радостным возбуждением, хотя и с мрачным предчувствием ожидал Джоэнис, когда дверь распахнётся и перед ним возникнет столица коммунистического мира.

Джоэниса встречали три чиновника советского правительства. На них были меховые шапки, меховые пальто и отороченные мехом ботинки – необходимая защита от леденящего ветра, что завывал над плоскими холмами. Представившись, чиновники усадили Джоэниса в автомобиль, следующий в Москву. На протяжении поездки Джоэнис приглядывался к людям, с которыми ему предстояло иметь дело.

Товарищ Славский зарос бородой до самых глаз – в их карих глубинах застыла полная отрешённость.

Маленький, чисто выбритый товарищ Орусий хромал на одну ногу.

Маршал Тригаск был круглолиц, жизнерадостен и производил впечатление человека, с которым необходимо считаться.

Автомобиль остановился на Красной Площади, у Дворца Мира. Внутри здания весело потрескивал камин. Русские жестами пригласили Джоэниса усесться в удобное кресло, а сами устроились рядом.

– Обойдемся без лишних слов, – начал маршал Тригаск. – Я предварю нашу дискуссию, поприветствовав вас в нашей горячо любимой Москве. Мы всегда рады, когда нас навещают аккредитованные западные дипломаты. Мы любим говорить прямо и ждём от вас ответной прямоты. Это единственный способ договориться. По дороге в Москву вы, наверное, заметили…

– Да, – вмешался Славский, – вы должны извинить меня, я прошу вашего прощения, но, надеюсь, по пути в Москву вы заметили маленькие белые кристаллики падающего снега? И белое зимнее небо? Мне, право, очень жаль, может, и не следует это говорить, но даже у такого человека, как я, есть чувства, и порой я просто обязан их выразить. Природа, господа! Прошу извинить меня, но природа, да, в ней есть что-то такое…

– Достаточно, Славский, – оборвал маршал Тригаск. – Наш достойнейший гость, посол Президента Джоэнис время от времени, я уверен, замечает природу. Полагаю, мы можем обойтись без церемоний. Я человек простой и люблю говорить откровенно. Возможно, это покажется вам грубым, но такой уж я человек. Я солдат и вполне могу обойтись без дипломатических манер. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?

– Да, вполне, – сказал Джоэнис.

– Превосходно, – продолжал маршал Тригаск. – В таком случае, каков ваш ответ?

– Мой ответ… на что? – поинтересовался Джоэнис.

– На наши последние предложения, – сказал Тригаск. – Вы ведь проделали весь этот путь не для того, чтобы приятно провести отпуск?

– Боюсь, вам придется повторить ваши предложения, – сказал Джоэнис.

– Они очень просты, – молвил товарищ Орусий. – Мы предлагаем вашему правительству распустить армию, отказаться от колонии на Гавайях, позволить нам забрать Аляску (которая, между прочим, изначально была нашей), а также в знак доброй воли отдать нам северную часть Калифорнии. На этих условиях мы обязуемся предпринять соответствующие шаги, а какие именно, я уже и забыл. Итак, что скажете?

Джоэнис попытался растолковать, что он не наделён полномочиями рассматривать такие предложения, однако русские и слушать не желали. Поэтому, зная, что на подобные условия в Вашингтоне не согласятся, он просто ответил «нет».

– Видите?! – воскликнул Орусий. – Я предупреждал, что они скажут «нет».

– Но ведь попытка – не пытка, не так ли? – небрежно произнес маршал Тригаск. – В конце концов, они могли и согласиться. А теперь перейдем к основному. Господин Джоэнис, вы и ваше правительство должно знать, что мы готовы отбить атаку любого масштаба, что бы вы там против нас ни придумали.

– Наша линия обороны начинается в Восточной Германии, – сказал Орусий, – и тянется в меридиональном направлении от Балтийского моря до Средиземного.

– А глубина её, – продолжал маршал Тригаск, – охватывает Германию, Польшу и большую часть европейской России. Вы можете ознакомиться с нашей обороной и лично убедиться в степени её боеготовности. Более того, наша оборона полностью укомплектована, полностью автоматизирована, и она куда более совершенна, чем оборона Западной Европы. Короче говоря, мы впереди вас. Мы вас переоборонили и будем счастливы доказать это.

Вдруг заговорил Славский, какое-то время не подававший признаков жизни:

– Вы увидите всё собственными глазами, друг мой! Увидите звёздный свет, посеребривший стволы орудий! Прошу прощения, даже у такого заурядного человека, как я, человека, которого можно принять за торговца рыбой или плотника, даже у меня бывает лирическое настроение. Воистину, это правда, хоть вы и смеетесь, господа! Разве не сказал наш поэт: «Темна трава / Когда крадётся ночь / Долой в печали». Ага, вы не ожидали, что я буду читать стихи! Позвольте заверить вас, я вполне сознаю их неуместность, мне стыдно, господа, я порицаю себя, и всё же…

Товарищ Орусий слегка толкнул Славского в плечо, и тот замолк.

– Забудьте об этом всплеске эмоций, господин Джоэнис. Товарищ Славский – ведущий теоретик партии, поэтому он склонен к пафосным речам. Так на чем мы остановились?

– Полагаю, я только что объяснил, – сказал маршал Тригаск, – что наша оборона в безупречном порядке.

– Совершенно верно, – подхватил Орусий. – Ваше правительство не должно обманываться на этот счет. И вам не следует придавать значение инциденту в Индро. Ваши пропагандисты наверняка подали его в искаженном виде. Истина же очень проста, всё произошло из-за лёгкого недопонимания.

– Во время инцидента я лично командовал войсками, – заявил маршал Тригаск, – и могу рассказать совершенно точно, что произошло. Мои части – Первая Народная, Восьмая, Пятнадцатая и Двадцать пятая армии – проводили полевые учения под Индро, возле границы с Китайской Народной Республикой. Во время этих учений мы были предательски атакованы ревизионистской бандой китайских ренегатов, купленных на западное золото и каким-то образом ускользнувших от пепинских властей.

– Я в то время был политическим комиссаром, – сказал Орусий, – и могу подтвердить слова маршала. Эти бандиты подобрались к нам под видом китайских Четвертой, Двенадцатой, Тринадцатой и Тридцать второй Народных армий. Естественно, мы информировали Пепин, а затем предприняли необходимые шаги, чтобы отогнать ренегатов за границу.

– Они, разумеется, утверждали, что это они отгоняют нас за границу, – иронично улыбаясь, добавил маршал Тригаск. – Именно такие заявления мы и ожидали от бунтовщиков, поэтому вступили в сражение. Тут пришло послание из Пепина. К сожалению, оно было написано по-китайски. Мы не смогли его прочитать и отправили в Москву для перевода. А тем временем сражение разгоралось, и целую неделю стороны палили друг по другу почём зря.

– Пришёл перевод, – продолжал Орусий. – Послание гласило: «Правительство Китайской Народной Республики с негодованием отметает все подозрения в экспансионизме, особенно по отношению к богатым пустующим землям, примыкающим к перенаселённым китайским территориям. Никаких бунтовщиков в пределах Китайской Народной Республики нет, поскольку в истинно социалистическом государстве их быть не может. Посему немедленно прекратите свои военные провокации на наших миролюбивых границах».