Ник Перумов - Сборник "Похитители душ"
— Юра! — Раскрасневшаяся Юлия Марковна заглянула в комнату мужа. — Ты что, еще не собрался? Ты же не успеешь! Елисеевский в два часа закроется на обед!
Юрий Адольфович виновато поднял глаза от нот.
— Юленька, а может, Бог с ней, с ветчиной? Леночка мяса не ест, у тебя — гастрит…
— А ты?
— А я вполне переживу без ветчины. — Юрий Адольфович ласково улыбался.
— Ох, ну и семейка! — Юлия Марковна всплеснула руками, выпачканными мукой. — Ладно уж, лентяй. — Она ушла на кухню, приговаривая про себя:
— За последние двадцать пять лет первый раз на столе не будет ветчины…
Эпилог
За окном шумел вечерний Каменноостровский. Саша лежал на любимом своем бывшем бабушкином диване, положив голову Свете на колени, и смотрел на потолок. Телевизор ненавязчиво бубнил что-то про кислотно-щелочной баланс.
— Слушай, а что ты, в конце концов, вяжешь? — Саше надоело смотреть на мельтешение огней на потолке, и он закрыл глаза.
Я полностью отдаю себе отчет в том, что и эти огни, и теплые колени под головой, и вязание, и вопрос, задаваемый в сотый раз, — все это и называется счастьем.
— Я вяжу подставку под слоника. Семь штук свяжу, куплю фарфоровых слонов и поставлю…
— На пианино, — закончил Саша, в очередной раз поражаясь Светиной фантазии. Из ста ответов на дежурный вопрос она ни разу еще не повторилась. — Вчера ты, помнится, вязала теплый набрюшник Илонкиному ребенку.
— Точно, — подтвердила Света. — Но Никита уже в такого бегемота вымахал, что мне никаких ниток не хватит.
— Но у нас нет пианино!
— Что ж, придется подарить и слонов, и подставки твоему Бляхману. — Света пошевелилась, и Саша, не открывая глаз, догадался, что она пожала плечами.
— Кстати, ты не забыла, что мы сегодня идем к нему на премьеру в филармонию?
— Я-то помню. А вот ты — как? Осилишь вечерний поход?
— Да, брось ты, Свет, я совершенно здоров! Как бык!
— Нет, милок, на быка ты пока еще не тянешь. Ты все еще на загнанную лошадь похож. — Света быстро поцеловала Сашу. Проклятые синие тени, кажется, навсегда залегли у него под глазами. Щеки худы-ые. И руки. Исколотые вдоль и поперек. Ретаболил, витамины, глюкоза, АТФ, фестал, лактобактерин, снова витамины, каждый день, каждый день… Дистрофия. Это вам не ОРЗ.
— Жалко как, — вздохнула Света.
— Ты о чем?
— Нитки красные кончаются. И желтые.
— Ну и что?
— Без них мрачно будет.
— Значит, купим новые. — Саша зарычал и полез обниматься.
— Купим, купим… — засмеялась Света, отбиваясь. — Ну, ну, бегемот, все рассыпал!
Красный самый маленький клубочек упал на пол и укатился под батарею.
— Подожди, Саш, я сейчас за клубком схожу… — Света слезла с дивана, наклонилась и начала шарить рукой под батареей.
— Только ты недолго… — жалобно попросил он, переворачиваясь на живот.
— Недолго, недолго. За тридевять земель, в тридесятое царство. — Тихо напевая, Света что-то подняла. И тут же удивленно обернулась к Саше:
— Вот это да!
— Что случилось? — Он, не обращая внимания на головокружение, соскочил с дивана.
— Смотри! — У нее на ладони освобожденное, наконец, от ниток, лежало хорошенькое колечко с сапфиром. — У твоей бабушки было прекрасное чувство юмора, не правда ли?
* * *— Шеф здесь? — Взъерошенный коммерческий директор Витя Толмачев нерешительно топтался перед метрдотелем ресторана "Два ЧП".
— Здесь, — тоскливо отвечал Гаврилов, потягиваясь в кресле. — С утра сидит.
— Злой? — Витя работал у Антонова всего две недели, поэтому шефа боялся до судорог.
— Никакой. — Мэтр махнул рукой в сторону двери. — Можешь сам посмотреть.
В полутемном зале ресторана за самым дальним столиком у водопада сидел Виталий Николаевич Антонов, Даже отсюда было видно, как сильно он пьян. Левый локоть его стоял в тарелке с салатом. Радиотелефон валялся на полу. При виде Толмачева взгляд Антонова слегка оживился.
— Витек! — позвал он. — Проходи! Вы…пьем! — Виталий Николаевич пошарил рукой по столу. — А меня труб…ка сломалась, никак до тебя не дозвонюсь. Меня ис…кал кто-нибудь?
— Искали, Виталий Николаевич. Игорь Эммануилович звонил, Дмитрий Викторович, потом Хренов, еще итальянец звонил, переживал очень, потом господин Шульце…
— Тоже пер…живал?
— Нет. Ругался.
— А, хрен с ними! Больше никто?
— Никто.
Антонов длинно и грязно выругался и потянулся к бутылке.
— Да, еще какой-то доктор Поплавский звонил. — Витя Толмачев почувствовал, что рубашка у него на спине совершенно мокрая от пота.
— Да? И ч…его хотел?
— Спрашивал, не приедете ли вы… — Витя споро развернул свой блокнот, — в Оздоровительный центр "Фуксия и Селедочка".
— А… — Антонов хорошо плеснул себе в стакан, выпил, громко икнул. — В следующий раз, если опять б…удет спрашивать, пошли его… — Последовала еще одна матерная тирада. — Да ты запиши, запиши в своем ск…лерознике, а то еще забудешь, куда. — Антонов захихикал и отвернулся.
Витя Толмачев тихонько вылез из-за стола, бочком пробрался к выходу и, страдальчески-сочувственно покивав метрдотелю, вышел из ресторана.
* * *— ОНИ ВСЕ МАТЕРИАЛЬНЫ…ОНИ ИМЕЮТ ФОРМУ, КОТОРУЮ НЕ МОГУТ ИЗМЕНЯТЬ.
НИКАКОГО РАВНОВЕСИЯ — НЕВОЗМОЖНО УСЛЕДИТЬ ЗА МИЛЛИАРДАМИ РЕАКЦИЙ, ПОСТОЯННО
ИДУЩИМИ В ЭТОМ МИРЕ. СПЛОШНОЕ КОПОШЕНИЕ МОЛЕКУЛ В ЗАМКНУТЫХ ОБЪЕМАХ.
ОЧЕРЕДНОЙ НЕЛЕПЫЙ ФОКУС ОРГАНИЧЕСКОЙ ХИМИИ, КОТОРЫЙ ОНИ НАЗЫВАЮТ "ЖИЗНЬ".
— КАК ОНИ СУЩЕСТВУЮТ В СВОЕМ БЕСТОЛКОВОМ МИРЕ? И ЧТО ЗА СТРАННЫЕ
ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ СОБЫТИЯМИ?
— ОНИ НАЗЫВАЮТ ЭТО «ВРЕМЕНЕМ». И УМУДРЯЮТСЯ ДЕЛИТЬ СКОРОТЕЧНЫЙ ХАОС
СВОЕЙ ЖИЗНИ НА ПРОМЕЖУТКИ. КРОМЕ ТОГО, ОНИ ОБЩАЮТСЯ ДРУГ С ДРУГОМ С ПОМОЩЬЮ
ЗВУКОВЫХ КОЛЕБАНИЙ.
— ГРИМАСА ПРИРОДЫ, НИЧЕГО БОЛЬШЕ… ЗАЧЕМ ЭТО НАМ?
— ОДИН ИЗ ВИДОВ ЭТИХ ПРИМИТИВНЫХ ТВАРЕЙ — ОНИ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ «ЛЮДИ» -
ОБЛАДАЕТ УНИКАЛЬНОЙ СУБСТАНЦИЕЙ. НИКАКИХ АНАЛОГОВ ЭТОМУ НЕТ ВО ВСЕЙ
ОБОЗРИМОЙ ВСЕЛЕННОЙ.
— И ЧЕМ ЖЕ ИНТЕРЕСНА ЭТА СУБСТАНЦИЯ?
— ДАЖЕ МЫ НЕ МОЖЕМ ДАТЬ ТОЧНОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЭТОМУ ФЕНОМЕНУ. ПОХОЖЕ НА
