Абрам Кнопов - Проданная Луна
- В последний раз, будешь говорить или нет? . спросил инспектор.
- Нет, - ответил Гонсало.
Варгас вышел из-за стола и направился к стоявшему в углу большому, сверкающему лаком радиоприемнику и включил его. Такая уж была здесь традиция: звуки музыки заглушали стоны истязаемых.
Варгас сел на стол, поставив одну ногу на стул, чтобы лучше наблюдать и руководить избиением, и собирался дать команду начинать, как вдруг музыка оборвалась. Теперь, после хаоса бешеных звуков, казалось, что в комнате воцарилась мертвая, почти ощутимая тишина. Вслед за тем в репродукторе раздался ясный голос диктора:
- Внимание! Передаем материалы Международной конференции по мирному использованию атомной энергии.
- Пойди настрой на танго, - сказал Акунья полицейскому. - Я люблю "работать" под танго, - пояснил он.
- Не надо! - закричал вдруг Варгас и, подбежав к приемнику, усилил звук.
- Сенсацией дня было выступление советского ученого Громова, сообщившего о крупнейшем достижении советской науки в области защиты от радиоактивных излучений, - продолжал диктор. . Советские биологи и врачи создали препарат, предварительная инъекция которого полностью защищает организм от губительного биологического воздействия радиоактивного излучения. Советский делегат предлагает всем научным и лечебным учреждениям любой страны ознакомиться с материалами научных исследований, произведенных в Советском Союзе.
На минуту и Варгас и Гонсало застыли в немом изумлении. Гонсало выпрямился и рассмеялся прямо в лицо Варгасу. Тот выключил приемник.
- Какого черта ты ржешь! - завопил он, приходя в ярость. - Уведите его, крикнул он удивленным полицейским, которые так и не поняли, что же именно произошло.
Как только Гонсало увели, Варгас бросился к телефонному аппарату и попросил соединить его со столицей. К видеотелефону подошел сам главный инспектор охраны и политического порядка. Он выглядел немного растерянным. На вопрос Варгаса, не будет ли каких-либо изменений в связи с выступлением советского делегата, шеф поморщился и, не взглянув на собеседника, небрежно бросил:
- Ждите дальнейших инструкций, - и тотчас же исчез с экрана.
Едва Варгас повесил трубку, как в кабинет вошел агент сыскного бюро Крус, исполняющий теперь обязанности личного осведомителя Варгаса. В руках он держал пачку листовок.
- Господин инспектор, - взволнованно заговорил он, - в городе снова беспорядки. Наши люди не успевают срывать со стен листовки. А на площади Свободы опять собрался громадный митинг.
В голове Варгаса мысли начали путаться. "Надо принять какие-то меры. Арестовать зачинщиков? Но тюрьмы уже переполнены!"
Он так и не успел найти нужное решение, как раздался звонок. С экрана видеотелефона на Варгаса в упор смотрели холодные, сверлящие глаза главного инспектора. Преувеличенно спокойным видом он старался возместить свое недавнее замешательство. В телефоне отчетливо раздавался металлический, бесстрастный голос шефа.
- По приказу короля профессор Ренар освобожден. Произошло недоразумение, так будет сообщено и в печати, простое недоразумение, . холодно повторил он. Ренар должен срочно выехать на конференцию в Женеву. Что касается Гонсало освободить его. Пора уже научиться вам понимать обстановку. Когда, наконец, вы это поймете? - и главный инспектор недовольно поморщился.
Варгас в изнеможении сидел в кресле, тупо уставившись в одну точку. Почему шеф говорил таким ледяным тоном? Неужели в самом деле судьба так изменчива? А ведь была такая возможность отличиться.
Когда Гонсало вышел из сыскного бюро, над городом уже висела густая синева надвигающихся сумерек. Он шел не спеша, вдыхая полной грудью вечерний воздух и жадно всматриваясь в кипучую жизнь гигантского города. Все чаще мелькали вспышки световых реклам и красные змеи неоновых огней. Словно золотой паутиной, опутывался город огненными нитями электрического света. И Гонсало казалось, что там, в центре, где пылает это яркое зарево, живет ядовитый паук, протянувший к людям свои жадные щупальца.
Навстречу ему бежал веснушчатый мальчишка и, размахивая газетой, звонко выкрикивал:
- Бабельские пароходные компании удовлетворили требования рабочих! Профессор Ренар освобожден и выезжает на международную конференцию в Женеву! "
Вероятно, теперь Ренару понадобятся его материалы. Необходимо срочно повидать его, пока он не уехал", - подумал Гонсало и, не теряя времени, решил немедленно выехать в Эскалон.
Глава 20
Едва Диас вернулся из Бабеля в Сан-Луи, как столкнулся с весьма странным поведением своих знакомых. Еще по дороге домой он встретил на улице одного из своих сотрудников и, приветливо окликнув его, намеревался расспросить о последних новостях. Но тот, видимо, не узнал его, так как ускорил шаг и скрылся за углом. Диас не придал этому случаю особого значения, вспомнив, что сотрудник близорук. Однако, придя в лабораторию, он не мог не заметить, что коллеги, проработавшие с ним несколько лет, сторонятся его и неохотно вступают в разговор. Лишь механик из подсобных мастерских, взглянув на него с нескрываемым восхищением, сказал: "А здорово это вы!.. И не побоялись?!"
Наконец, его помощник, оставшись с ним наедине и боязливо озираясь по сторонам, спросил у Диаса, что он думает теперь делать. Этот вопрос удивил Диаса, и он собирался расспросить о непонятном поведении сослуживцев, как раздался телефонный звонок. Диас снял трубку.
- Вас просит срочно директор, - услышал он голос секретаря.
Подозревая, что хорошего от этого вызова ожидать нельзя, Диас направился в кабинет директора.
Директор, господин Морето, высокий представительный мужчина, с седой шевелюрой и румяным лицом, обладал мягкими, вкрадчивыми манерами.
- Садитесь, - приветливо пригласил он Диаса.
Диас сел. В кабинете было тихо. Луч солнца играл на отполированных, блестящих деталях модели атомного реактора. На стене против Диаса висела картина с изображением непонятных зигзагов и мазков, похожих на расплывшиеся чернильные пятна. Мирно тикали старинные часы. Директор откинулся в кресле и после небольшого молчания медленно, как бы подбирая слова, произнес.
- Должен признать, что вы являетесь одним из самых ценных наших сотрудников и именно поэтому мне особенно прискорбно сделать вам не совсем приятное сообщение. Но, к сожалению, служебный долг обязывает меня выполнить эту, поверьте, чрезвычайно тягостную миссию. Вы, несомненно, догадываетесь, что речь идет о вашей, я бы сказал, непростительной неосторожности. Ваше выступление на коммунистическом митинге произвело очень невыгодное впечатление на некоторых лиц. В лучшем случае оно может быть расценено как легкомысленное. Но лица, о которых я упоминал, к несчастью, не считают возможным ограничиться столь мягким суждением. Учитывая все эти факты, я, к сожалению, также не считаю возможным дальнейшее ваше пребывание в стенах нашего института и вынужден предложить вам подыскать работу в другом месте, хотя боюсь, что теперь это будет для вас нелегко.
