Алексей Гравицкий - Отдать душу
Андрей шел домой, из одной квартиры в другую. Метель заметала его следы, неистовствовала за его спиной. Андрей шел все медленнее и медленнее, пока совсем не остановился, а потом вдруг развернулся и бегом побежал назад.
* * *Утро окрасило мир в розовые, голубые и кремовые тона. Зимнее солнце било в окно, освещало комнату. Андрей потянулся, открыл глаза. Со стены на него смотрели фотографии, мягко улыбались. Андрею стало тепло и уютно от этих взглядов. Он поднялся с кровати и пошел на кухню. До двери не дошел, что-то бросилось в глаза. Что-то необычное, чего раньше не было. Он замер, долго соображал. Он боялся поверить в это, сердце сумасшедше заколотилось в груди. Андрей подошел к окну. На подоконнике стояла плошка, за которой он вчера вернулся к Валерке. Плошка с высохшей, не подававшей никаких признаков жизни, лианой.
В этой плошке сквозь кучу сухих листьев и стеблей пробивался свежий зеленый росток старой новой лианы.
— Прижилась, черт подери!!! — проорал счастливый Андрей на всю квартир… Нет, на весь дом.
СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ
Дядя Валя, Валентин Федорович Зотов, тут же выразил желание побыть электросексом, который лечит и двигает глазами. После уточнения терминов он согласился быть экстрасексом.
— Экстрасенсом…
— Ну ладно… экстрасенсом…
В. ОрловДавно Максим сюда не захаживал. Раньше, когда учились в школе, потом в институте, бывал здесь чуть ли не каждый день, а потом как-то разбежались, отдалились друг от друга. Не то чтобы переругались, а просто жизнь не дает часто встречаться, хоть и живут в соседних домах. Вот и сейчас забежал на минутку, чтобы отдать Толику книжку, которую брал почитать, и попросить что-нибудь новенькое. А Толик в своем репертуаре: впустил, проводил в комнату, усадил и с воплем «погоди минутку» исчез.
Максим бродил по комнате, которая когда-то казалась такой огромной. А теперь то ли он уже не шестилетний мальчик, то ли комната уменьшилась. Максим остановился возле книжных полок, стал изучать их содержимое. Вошел Толик, вытирая о себя мокрые руки:
— Извини, Макс, дела семейные.
Толик знал Максима с шестилетнего возраста, а потому называл его, в зависимости от настроения, на разные лады: то Максом, то Максимычем (хотя Максимова отца звали Денисом), то Ксимычем, то вообще Симычем, а иногда и еще как. Максим не обижался на этих «Симычей-Ксимычей». Он не обиделся даже тогда, когда пятнадцатилетний Толик, посмотрев какой-то импортный фильм и нахватавшись оттуда дурацких словечек, пару дней называл Максима «дыркой в жопе». А чего обижаться, когда эта «дырка в жопе» прозвучала не грубо с насмешкой и издевкой, а как-то шутливо и по-доброму.
— Представляешь, Макс, жена заставила посуду мыть. «Я, — говорит, — работаю, как и ты, так что будь добр хоть что-то по дому делать. Я, — говорит, — не лошадь». А я что, ее с лошадью сравнивал? Да будь она на лошадь похожа, разве б я на ней женился? — Толик говорил вроде как серьезно, но в глазах плясали черти.
— Совсем ты обленился, черт женатый. Я вот с работы прихожу и сам себе жрать готовлю, и посуду мою, и стираю, глажу, ну, в общем, все сам.
— А ты жил бы с мамой, она о тебе и заботилась бы.
— Не хочу.
— Ну тогда женись.
— Ладно, подумаю. Я вот тебе книжку твою принес.
Максим протянул Толику книжку — это были красиво изданные «Хроники Амбера» Роджера Желязны. Толик взял книгу, глаза его загорелись.
— Прочитал?!
— Прочитал, — подтвердил Максим.
— Ну как?
— Ничего, приятно.
— Ничего? Да это ж потрясная книжка!
— Ну я бы не сказал, что прям потрясная, но вполне.
Толик, явно не согласный с другом, стал, как ему казалось, красочно расписывать достоинства книги, сюжета, языка и стилистики. Макс слушал вполуха, потому как со стороны эта бурная речь звучала как лекция по литературе с урока из десятого класса. Литература, школа… В голове поскакали мысли.
Вот интересно, чему учит литература? Не Литература, а то, что у нас проходят в школе. Ну, русские народные сказки — это вообще! Ты мне — я тебе. Не стреляй в меня — я тебе пригожусь. Не ешь меня — я тебе песенку спою. Не… — я… Хм, а это стремление в сказках к лучшей жизни? В чем счастье? Не в знаниях, не в умении творить, а в том, чтобы поплотнее набить свой желудок, побольше есть, помягче спать и ничего при этом не делать.
Ладно сказки, а для тех, кто постарше? Одна изменила мужу и утопилась в пруду, таким образом нарушив сразу два Божьих завета. И что? А ничего — стала лучиком света в темном царстве. Мораль? Нарушайте мораль общества и останетесь жить в веках. Достойно Джека Потрошителя.
Другой сочувствовал революционно-настроенным элементам и потому спал на гвоздях и сидел на диете, а у него, между прочим, денег было немеряно. Как там говорилось у более достойных классиков? Не учите меня жить, лучше помогите материально.
Ну и последний писк — это уже ни в какие ворота не лезет. Убивец и шлюха. Один укокошил беззащитную бабушку и думает, хорошо он сделал или плохо. Вторая просто вышла на панель. В этом, конечно, нет ничего сногсшибательного, но. Большое такое НО. Шлюхи, оказывается, бывают плохие и хорошие. Дочка Мармеладова, разумеется, шлюха хорошая. Ее нужда выгнала на панель, и занимается она этим не для собственного удовольствия. Вот интересно только, а что — другие проститутки исключительно дочки миллионеров? Они что, идут на панель, чтобы поразвеяться, для удовольствия, со скуки?
Максим хотел поведать все это Толику, но обнаружил, что тот все еще говорит о «Хрониках Амбера».
— …а как красиво написано?
— Что? — не понял Макс.
— Да все! Эти прогулки по отражениям, эти карты! А потом сидишь и думаешь: «А вот как представлю себе сейчас… И тут же мир изменится и пойду гулять по другим мирам».
— Честно говоря, — признался Макс, — я эти прогулки пролистал. Мне они показались скучными.
Толик посмотрел на него с таким выражением, как будто смотрел на осла с большими ушами.
— Ладно, — согласился Макс, — я ее еще раз перечитаю.
* * *И он прочитал книгу еще раз. Он старался смотреть на нее глазами Толика. Так же, конечно, не получилось, но впечатление от книги осталось совсем другое. Он дочитал последние страницы и стал накручивать диск телефона, пытаясь прозвониться Толику. Наконец ему это удалось.
— Привет.
— А? Ксимыч? Погодь момент.
Максим подождал. Из трубки слышался шум воды, голоса, погромыхивание, потом вода течь перестала, что-то щелкнуло, и он услышал голос Толика:
— Макс, прикинь, она меня заставила носки мои стирать.
— Ну ни фига себе! — смеясь, ужаснулся в трубку Максим. — И на хрена тебе жена была нужна?
