Тимур Литовченко - Число зверя, или Лейтенант дьявола
Но всё равно Мамочка вынуждена была время от времени прибегать к одному тайному средству, чтобы не захандрить окончательно. Средство это держалось в тайне потому, что на поверку было глупейшей детской привычкой. Когда-то, ещё в школе, Мамочка придумала складывать цифры, составляющие большое многоразрядное число, затем складывать цифры результата и так далее, пока не оставалась одна-единственная цифра. И каким бы путём, в каких бы комбинациях ни проделывать эту глупую, как оказалось, операцию, результат всегда был одинаков. Мамочка решила тогда, что открыла новый закон математики, которому даже подобрала сложное витиеватое название. На поверку же оказалось, что это тривиальный признак делимости числа на девять.
От этого "открытия" как раз и осталась глупая привычка: в моменты сильного волнения отыскивать сумму цифр любого числа, попавшегося на глаза. Сейчас Мамочка время от времени складывала габаритные размеры деталей или отыскивала суммы цифр одного из размеров. И как ни странно, это приносило некоторое успокоение, словно Мамочка делала дело всей своей жизни. Настоящий идиотизм!
По дороге домой она тоже чуть было не впала в чёрную тоску и опять спаслась тем, что принялась складывать в уме цифры телефонных номеров на рекламных щитах, а также на номерах проносившихся мимо машин. Так продолжалось до тех пор, пока мимо неё не промчался автобус с номером "Л-504301". Мамочка сложила цифры и получила коварное число "13". Попробовала определить номер буквы "Л" в алфавите - и вновь получила роковую "чёртову дюжину". Посмотрела на очередной рекламный щит - и увидела там отвратительнейшую картинку: висящего на "самых прочных в мире шнурках "Бенефито" удавленника. Господи, Лейфа тоже хотела повеситься...
Бедная Мамочка! Судя по всему, ей предстоял ужасный одинокий вечер перед телевизором. И поскольку "смотреть в ящик" она не любила, поскольку её преследовала коварная "чёртова дёжина", в душе с новой силой зашевелились опасения насчёт Лейфы. А что же будет вечером! А ночью?!
Мамочка уже представляла, что не сможет уснуть даже со снотворным, и до утра её будут мучать кошмары об ужасных деяниях извергов и садистов. И реклама шнурков "Бенефито". Звонить Лейфе вечером она боялась: трубку мог запросто снять муж Лейфы, зверски убивший беззащитное дитя. А разговаривать с убийцей... у которого руки, может быть, всё ещё в дымящейся крови невинной жертвы... Нет уж, увольте!
Мамочка почти решилась заскочить домой, перекусить и вернуться на работу, чтобы заниматься чертежами до утра. И вот тут-то случилось нежданное чудо. Чудо это происходило время от времени совершенно самопроизвольно и состояло в появлении среди спекулянтов-перекупщиков, наводнявших небольшой базарчик на площади около её дома, маленькой сухонькой старушонки с плетёной корзиночкой в руках.
Старушонка эта всегда бывала одета очень тепло, даже в самый разгар лета, когда другие не знали, как спастись от зноя. Она маячила у дороги на краю базарчика, всматриваясь в лица прохожих. И в отличие от всех "нормальных" перекупщиков, торговавших чем угодно, начиная от лака для волос и кремней для зажигалок и кончая стиральными машинами и не совсем чистопородными щенками (но непременно с отличной родословной!), несла в своей корзинке, признаться, не слишком ходовой товар - старинные книги.
Мамочке ужасно хотелось знать, кто такая эта старушонка, откуда она взялась и всё такое прочее. Однако, к сожалению, бабушка была немая. Казалось, старушонка ждала только Мамочку и никого другого, потому что едва завидев её, прижимала к груди маленькую свою корзинку и стуча облезлой инвалидной тросточкой, плелась прямо к ней.
Каждый раз Мамочка ласково обнимала старушонку за плечи, начинала уговаривать зайти к ней домой, поужинать и попить чаю, спрашивала, не надо ли ей чего, совала бумажку с ручкой, чтобы старушонка написала хоть слово, если уж говорить не может.
Тщетно! На все попытки установить контакт старушонка отвечала тем, что отрицательно вертела закутанной в шерстяной платок головой и махала руками. Ручку с бумажкой отталкивала. Поэтому можно было подумать, что бабушка неграмотная. Однако она снимала тряпицу, прикрывавшую корзинку, и извлекала оттуда книги.
Все они были старые-престарые, читаные-перечитанные, со стёршимися уголками страниц, едва различимыми названиями на обложках (если таковые вообще имелись), все распространяли не похожий ни на что другое смешанный запах сырости, пыли, клея, засаленной бумаги, гвоздики и вековой мудрости, который витает в любой приличной библиотеке или лавке букиниста.
Бог знает, откуда старушонка брала эти книги. Ясно одно: книги не ворованные, и она книгами не торгует, потому что денег с Мамочки не взяла ни разу. Только подумать: делать такие бесценные подарки!..
Нет, Мамочка вовсе не жадничала. Она всякий раз открывала кошелёк и тыкала пальцем в бумажки: сколько книги стоят? Один? Пять? Десять? Двадцать пять? Сто? Весь кошелёк?.. Старушонка только ласково улыбалась, махала рукой: мол, так бери, - совала оторопевшей, почти до слёз растроганной Мамочке ветхие драгоценности и удалялась. Мамочке было страшно неудобно ничего не платить за книжки. Однажды она незаметно бросила в старушкину корзинку "десятку" с рваным уголком и чернильным пятнышком, но придя домой, обнаружила эту самую "десятку" (да-да, с рваным уголком и чернильным пятнышком!) в полученной книге. Как и когда успела старушка спрятать туда купюру, Мамочка не заметила.
Не могла она также проследить, куда старушка уходит. Бабушка всякий раз ловко ныряла в самую гущу базарчика. А Мамочке под ноги обязательно падали то рассыпавшиеся яблоки, то ящик, то мальчишка какой-нибудь подворачивался, то приставал полномочный представитель Гренландской Моржовой, Боливийской Жемчужной или Мадагаскарской Бататовой компании, и пока она обходила препятствие, старушонка успевала исчезнуть.
Как ни странно, подаренные книги всегда отвечали сиюминутным Мамочкиным настроениям. Либо она находила в этих книгах ответы на волнующие её вопросы. Например, если Мамочку одолевали мысли о том, до чего скверные люди встречаются на свете, старушонка вручала ей какой-нибудь "рыцарский" роман, где все мужчины были честны, галантны и благородны, а женщины прекрасны и верны. При романтическом настроении старушка одаривала Мамочку томиком стихов. В трудные минуты, когда всё просто валится из рук, а на жизненном горизонте не видно ни единого просвета, она получала романы о женщинах, без чьей-либо помощи совершавших головокружительное восхождение по социальной лестнице. Если Мамочка настраивалась философски, то получала какие-то малопонятные религиозные либо философические трактаты, книги по истории, этике или эстетике. А на тот самый юбилей, когда "детушки" преподнесли любимой начальнице знаменитую оправу для очков, старушка одарила её сразу тремя книжками. Из корзинки появились "Замечательные кулинарные рецепты", "Старая кухня" и "Книга о вкусной и здоровой пище". Такой подарок пришёлся весьма кстати, поскольку преотвратно готовившая Мамочка, желая непременно угостить всех девочек на славу, оказалась в весьма затруднительном положении.
