Станислав Гимадеев - Принцип четности
Я промолчал. Что я мог сказать? Я наблюдал за Холодовым. Он прекратил возню со своим снаряжением и сел на землю, прислонившись спиной к дереву и слегка прикрыв веки.
- Что это может быть? - проговорил Прохоров тихо. - Оптическое явление?.. Газ? Плазма?..
Он терялся в словах, у него перехватывало дыхание и эмоции разного рода сменяли одна другую на его молодом веснушчатом лице.
- Что я могу сказать точно, - произнес Березин, - так то, что никаких иллюминаторов нет. Сопел тоже нет...
- Да при чем здесь это!.. - бросил, нахмурясь, Холодов. - Какие еще иллюминаторы, господи?
- А почему он цвет изменил? - сказал Прохоров, обращаясь к нему. - Он же какой-то синий с воздуха был!
Холодов, как ни в чем ни бывало, игнорировал его вопрос.
- Может, это шаровая молния? - сказал Березин неуверенно. - Или метеорит...
- Сам ты метеорит, - сказал Прохоров возбужденно. - Ты чего несешь?
- Может, нам Дмитрий Андреевич все-таки объяснит, - сказал я, сверля Холодова взглядом.
Но Холодов, казалось, был совсем непроницаем. Он молчаливо пошмыгал носом, потом все же соблаговолил ответить:
- Не метеорит, конечно же. И не шаровая молния.
- Это и так понятно! - выпалил Прохоров. - А что это тогда? Может, вы сами не знаете?
- Ну, и что дальше-то? - поинтересовался я у Холодова. - Что вы намерены теперь предпринять?
Он опять не ответил. Это уже начинало меня выводить из себя.
- Послушайте, Дмитрий Андреевич! - довольно резко сказал я. - Это ведь тоже надоедает. Может, вы перестанете с нами в кошки-мышки играть? В конце концов, мы же...
- Что-то не то! - вдруг вставил Березин, вращая вокруг головой. - Иван, ты не чувствуешь? Чего-то тут не так... В лесу. Только я не могу понять - чего. Тебе не кажется? - спросил он.
- Не знаю даже... - ответил я, прислушиваясь и озираясь по сторонам.
- Что же мы стоим?.. - произнес Прохоров, оглядывая всех по очереди. Идемте ближе! Это ведь... Что же...
Нелепо размахивая руками и треща сучьями, он начал спускаться по склону в ложбину..."
От чтения его отвлекло лязганье дверного замка. В прихожей завозились и загомонили. Сергей отложил тетрадь и взглянул на часы. Было уже полшестого. Однако эта писанина способна увлечь, подумал он. Забавно... Что же это такое: выдумка или быль? Воспаленный бред заплутавшего в тайге человека или действительно попытка поведать миру о неких диковинных событиях? Если судить по содержанию, то больше походит на беллетристику, если же то, что рассказал Галушко - правда, тем более странно... Значит, это было на самом деле? А, может ли быть и то и другое одновременно? Правда, рассказанная в виде беллетристики? В любом случае рукопись заслуживала того, чтоб быть прочитанной до конца.
В дверном проеме мелькнула Кира Семеновна, молчаливо кивнув ему. Со стороны кухни доносились смачные покряхтывания хозяина семейства, носившие явно алкогольный характер. Потом до слуха Сергея стали доноситься обрывки фраз Галушко, из которых можно было заключить, что хозяин интересуется, дома ли его квартирант, и чем это он, дескать, занимается, и тому подобное. Сергей понял, что повтора вчерашней атаки, наверняка, не избежать. Вот тебе и первый повод пойти сегодня в бар, подумал он. Тем более что на самом деле не грех было бы перекусить.
Он быстро проскользнул в прихожую мимо сидящего за столом растрепанного и почему-то набычившегося Галушко. Взгляд главы семейства был основательно замутнен. Его реакцией на мелькнувшего перед ним Сергея стало некое эмоциональное мычание, отчаянно пытавшееся преобразоваться в слова. Сергей быстро впрыгнул в туфли, накинул, не застегивая, плащ и покинул жилище. Галушко, однако, успел родить напоследок фразу, коряво и запоздало отскочившую от стен прихожей Сергею в спину. Хозяин дома непременно желал узнать у Сереги, не рыбак ли тот.
- Честно говоря, я надеялся вкусить твоих хваленых пирожков, - сказал Сергей. - Помнится, ты вчера упоминал...
- Нет, братец, сегодня у нас не пирожки, - ухмыльнулся в усы Барков. Сегодня у нас шаньги. И хочу заметить: не менее хваленые. Запомни, Серега, что у Баркова каждый день - свое фирменное блюдо! И Барков этого принципа старается придерживаться. Стиль есть стиль. Бывают, конечно, накладки. В основном из-за того, что не привезут тот или иной продукт. А так, в общем, марку держим.
- Тогда я с удовольствием вкушу твоих хваленых шанег, - сказал Сергей смиренно.
- Гут, - кивнул Барков, не переставая звенеть за стойкой стаканами. - Что пьем? Коньяк, водка? Есть джин еще, на любителя... Вина мужикам сам не предлагаю.
- Коньяк, - ответил Сергей, поглядывая по сторонам.
- Иди, садись, - сказал Барков. - Я принесу.
Сквозь гомон и завесы табачного дыма Сергей пробрался к одному из столиков, за которым одиноко восседал немолодой субъект в поношенном засаленном пиджаке, некогда белой рубашке и помятом галстуке, съехавшем на бок. Субъект имел двух-трехдневную щетину, был основательно нагружен и почему-то ассоциировался с бывшим административным работником или начальником сектора НИИ, пребывающем в запое.
- Вы позволите? - поинтересовался Сергей у небритого.
Тот ничего не ответил, возможно, он даже не заметил появления Сергея, так как сидел, тупо глядя на деревянную поверхность стола и отведя в сторону кисть руки с зажженной сигаретой. Перед ним стояла пепельница, полная окурков, почти пустой четырехгранный стакан и тарелка с недоеденной шаньгой. Сергей опустился на стул. Гул в баре стоял отменный. Минуты через две сосед по столику поднял на Сергея замутненный взгляд и хрипло изрек:
- Что?..
- А что? - в свою очередь сказал Сергей.
- Не одобряешь? - пошевелив бровями, сказал небритый.
- Смотря что, - ответил Сергей.
- Да все! - отрезал небритый и неаккуратно затянулся, рассыпая пепел на рукав пиджака.
- Все - нельзя, - заметил Сергей. - Тогда уж лучше повеситься.
Небритый поглядел на него, несколько раз моргнув, и пожевал губами.
- Между прочим, это неплохая мысль... - сказал он, показав сигаретой на Сергея.
- Значит, так плохи дела? - осведомился Сергей.
Небритый сипло хмыкнул, сделал еще несколько затяжек и затушил окурок в пепельнице. При этом он обжег палец и ругнулся.
- Дела... - проговорил он, - Дела - как сажа бела. По-другому не было и не будет, пока этот мир населен людьми. Людишками, - добавил он желчно, - Тварями с короткой памятью... Понятно? - спросил он, набычась.
Затем небритый проглотил остатки содержимого своего стакана, отщипнул кусочек шаньги и стал безразлично его жевать. Возник Барков и поставил перед Сергеем тарелку с шаньгами и, такой же, как у небритого, четырехгранный стакан, наполовину наполненный коньяком.
- Лопай, пока теплые, - сказал Барков, хлопая Сергея по плечу. - А это Михалыч, - сказал он, кивнув в сторону небритого, - Пессимист и волк-одиночка.
