Андрей Мансуров - Цена предательства
Насколько я помню, какие-то там занудные и подробные исследования тех же учёных в далёком прошлом доказали: правши – сильнее, прагматичнее, лучше ориентируются в боевой обстановке, выносливее, и всё такое прочее.
– Да, сэр. Не сомневаюсь, что руководство Флота имеет основания отбирать кандидатов именно по этим признакам. Но… Может, всё же проверим?
– Хорошо. В конце концов – что нам терять?!
Раздавшийся вой сирены однако не позволил закончить эту мысль.
Пол каюты задрожал, глухой удар и выключившиеся гравитаторы сказали обоим о том, что произошла авария. Или модуль с чем-то столкнулся! Вариант, что в них стреляли лейтенант, как и Михаил, взлетевший к потолку, отмёл сразу:
– Проклятье! Если бы не все чёртовы дороженные мины и торпеды, подумал бы, что сустары вернулись!
Подлетев к селектору аварийной связи, лейтенант щёлкнул тумблером.
– Рубка! Говорит лейтенант Эштергази. Что там у вас?
– Авария, сэр! На втором служебном уровне. Похоже, выбило вентиль смесителя в системе подачи кислорода. Техники Питерс и Хоппер уже отправились на ремонт. А пока все каюты будут перекрыты – для предотвращения дальнейшей утечки!
Михаил предпочёл отлететь в угол, и не мозолить глаза начальству, пока то думало и волновалось. Лейтенант, иногда подлетавший кверху из-за стола, сжимал кулаки, и сердито фыркал двадцать минут – пока гравитация снова не включилась, красные лампы не потухли, и двери не поддались их усилиям.
Лейтенант сразу направился в рубку, Михаил, поколебавшись, прошёл за ним.
В рубке царила атмосфера обычной деловой озабоченности.
– Докладывайте, Симпсон.
– Слушаюсь, сэр. Двадцать три минуты назад, в семь девятнадцать по бортовому времени, сорвало вентиль подачи кислорода – из привезённых и подключённых дополнительных баллонов. Аварийные клапаны перекрыли подачу, но вентиль вылетел с такой силой, что перебил кабель питания гравитаторов. Сейчас всё починено, и подача кислорода восстановлена.
– Почему сорвало вентиль? Халатность? Или… намеренное вредительство? – Эштергази обращался к сидевшему за своим пультом дежурному инженеру.
– Нет, сэр! Что вы, сэр!– дежурный инженер смены Пэрис Джемма даже побледнел, – видеоизображение уже получено! – он вывел на экран огромное фото какой-то треснувшей трубы, – Вероятнее всего, сэр, просто – усталость металла. Сами знаете: нашему эсминцу… э-э… Вернее – модулю двадцать девять лет. Его давно пора было списать, потому что по нормативам срок службы такой техники – не более двадцати лет. Ну вот его из эсминцев – и в спасательные… Простите, сэр.
Я хочу сказать, что Командование экономит решительно на любом инженерно-техническом… – тут лейтенант, обнаруживший торчащего за его спиной Михаила, приказал тому «быть свободным», и уходя, тот лишь краем уха успел услышать, что «резервы кислорода сократились на двадцать восемь процентов…».
Правда, об этом Михаил никому из своих рассказывать не стал, справедливо посчитав секретной информацией, и рассудив, что «меньше знаешь – лучше спишь».
После ужина лейтенант встал, и снова потребовал тишины. Она мгновенно наступила:
– Внимание, персонал и бойцы. Поднимите руки те, кто не видел кошмаров.
Поднялось четырнадцать рук. Все до единого – инженеры, техники, администрация. Михаил вспомнил, что пятнадцатая рука принадлежала лаборанту Урюкаеву. Тому, которому в числе остальных учёных и медиков док Скардино доказал своё… Н-да.
– А теперь я прошу встать тех, кто из вас… левши.
Все так и не опустившие руки люди поднялись, кроме одного – техника Брюннера.
– Так, Брюннер. Почему не встали?
– Разрешите доложить, сэр – я правша. Меня переучили в детстве. Мать переучила.
– И… как же это ей удалось?
– Она… Ну-у… Лупила меня, как сидорову козу каждый раз, когда я брался за ложку, или ручку, или ещё чего – левой рукой. И приговаривала: «Будь – как все! Возьмут в Армию!» В Армию, правда, всё равно не взяли. Не прошёл тесты на реакцию и выносливость. Блин. – техник дёрнул щекой, – Простите, сэр.
– Ничего, всё нормально. Так, персонал и бойцы. У нас только что подтвердилась гипотеза, высказанная капралом Левицки: что, раз левши не видят кошмаров, значит, их мозг и процесс мышления всё-таки как-то отличаются от правшей. В связи с этим поступило предложение за кислородом отправить отряд в составе… э-э… хорошо выспавшихся бойцов, и техников-левшей. Кто хорошо разбирается именно в холодильных установках и аппаратуре для производства кислорода. И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
Потому что кислорода осталось на тринадцать дней.
Вопросы?
Вопрос, как всегда, нашёлся у Дитриха:
– Простите, сэр… Если Флот и правда – не пришлёт корабль для эвакуации, может, мы сразу все отправимся назад – на поверхность?
– Нет. Настолько критичной наша ситуация ещё не является. Однако не сомневайтесь: мы рассчитаем количество горючего, необходимое для именно таких, последних, рейсов, и ни в коем случае не будем расходовать этот аварийный резерв. Рейсов же за кислородом возможно будет совершить семь. Или даже – восемь. У вас всё, рядовой?
– Д-да, сэр. Спасибо, сэр. – по виду севшего рядового нельзя было сказать, что он удовлетворён. Особенно – грозно нахмуренными при ответе бровями начальства.
Собственно, удовлетворён не был никто.
Михаил понял это по оживлённой дискуссии, завязавшейся у них в «каюте» после отбоя. Вместо того чтобы отдыхать и готовиться к несению очередной вахты, бойцы его отделения обсуждали шансы на благополучный исход миссии на Эрине.
– … и никакие мины и торпеды не спасут. Они же умные – знают, что Флот позаботился обеспечить пассивную защиту планеты, чтоб уж не отвоевали обратно. Да и транспорт с колонистами скоро прибудет! – Рустамов, справедливо гордившийся числом «покорённых» дочек как раз колонистов, морщил, как обычно, лоб.
– Хрена ли толку нам в транспорте с колонистами! – О,Салливан фыркнул, – Да если дела пойдут и дальше так, их даже не станут размораживать. Ну, или разморозят только для того, чтобы сообщить: на планете останутся только левши. А остальные – катитесь-ка обратно несолоно хлебавши!
Михаил решил внести лепту:
– Прикольно. По статистике, которую я поднял из медицинских архивов нашего бортового компа, можно понять, что при этом ни одна семья не останется сохранённой. Левшей среди взрослого населения – не больше девяти процентов. То есть – для осваивания планеты придётся всех заново переженить. Вот смеху-то будет!
– Скорее, уж рёву! – это влез Ларди, – А то мы этих фермерских баб не знаем! Мало сказать, настолько не избалованы красотой своих партнёров, что готовы кинуться даже на Салавата, так ещё и тупы как пробки!
