Эдуард Кондратов - Десант из прошлого
Заметив, что его слова не производят никакого впечатления, Курт умолк.
— К такому не привыкнешь. — Маленький рот Сузи брезгливо сжался. — Да и ни к чему это — привыкать…
Некоторое время они молчали. Японка лежала в шезлонге полузакрыв глаза, ее неподвижное, словно кукольное лицо было бледнее обычного.
— Давайте, Сузи, лучше о другом, — сказал Ульман. — Помните, вы не досказали, как оказались в США?
Сузи на мгновение приоткрыла глаза, благодарно взглянула на Курта. Влажные, по-детски припухлые губы девушки тронула едва заметная улыбка.
— Из Нагасаки меня увезла семья Иокашима, отец перед смертью просил позаботиться обо мне, ну, они и взяли меня с собой. Кацуко Иокашима был не только его компаньоном, но и другом… Так что родину я помню смутно, как-никак с семи лет в Калифорнии. Признаться, я больше знаю о Японии по рассказам.
Веки Сузи дрогнули. По рассказам… Как просто все уместилось в этих двух словах. Не высыхавшие слезы матери о Кано, старшем брате Сузи, которого она так и не видела. Горячечный шепот отца, умиравшего от белокровия. Постоянный томительный страх, поселившийся в семье за семь лет до рождения Судзико. Но зачем кому-либо знать то, что принадлежит ей одной?
Не меняя тона, все так же бесстрастно она принялась рассказывать о своей жизни в США. О том, как старики Иокашима на своей вилле близ Окленда создали уголок Японии. В саду росли цветы и деревья ее родины, слуги и учителя были японцами, японскими были мебель, кухня, книги, картины и даже одежда. Опекуны не жалели денег, им хотелось, чтобы девочка росла японкой и как можно меньше общалась с внешним миром. Вначале Сузи воспринимала свою жизнь в «искусственной Японии» как нечто само собой разумеющееся. Но годам к четырнадцати она стала тяготиться ролью любимой игрушки двух стариков. Ей стало казаться, что супруги Иокашима тешатся умилительным спектаклем — и только.
— И тогда я, — с улыбкой закончила Сузи, — дала себе слово удрать. Как только исполнилось восемнадцать, я навсегда простилась с опекунами. Деньги они дали. Сразу поступила в Калифорнийский университет и в два счета стала самой что ни есть стопроцентной американкой.
Сузи небрежным щелчком отшвырнула сигарету.
Курт слушал девушку и смотрел на океан, который тяжело плескался под самой верандой. Наблюдая, как старательные волны облизывают берег, Курт думал о том, что прибрежная полоса, наверное, самое чистое место в мире. Хорошо бы вот так же помыть всю землю, которая не мылась со времен всемирного потопа.
Он был рад, что к Сузи вернулось ее обычное настроение, хотя и понимал, что она вновь отодвинулась от него на ощутимую дистанцию. Но такую Сузи он знал давно, с такой ему было легко и просто.
— Ну, и как вы себя чувствуете в новой роли? — иронически спросил он. — Я имею в виду стопроцентную американку.
— Великолепно! — Сузи засмеялась… — В полном соответствии со стандартом. Женщина первой страны мира должна быть счастлива — и я счастлива. Кстати, теперь, поскольку мы живем в республике всеобщего счастья, я счастлива уже в квадрате. Женщина первой страны мира должна уметь тратить деньги — я научилась, истратив все, что у меня было. Зубы у меня — не придерешься, прическа — ультра си, вот, собственно, и все. Остальное — мелочь.
— Счастье, счастлив, счастлива, — проворчал Курт, поудобнее устраиваясь в шезлонге. — Ну до чего мы любим эти слова! Вот вы иронизируете, а, видимо, совсем не прочь отведать какого-то другого счастья. Такого, которое вы считаете настоящим. А по мне, в этом слове вообще нет смысла. Слово есть, а никакого понятия под ним нет.
— Ого! — Сузи вопросительно подняла брови. — Кажется, на моих глазах будет сокрушен главный идеал человечества. Подвиг, достойный Геракла, Ну-ну…
— А вы не смейтесь. Лучше попробуйте вообразить себя счастливой…
— Зачем же воображать? Я вам сказала, что счастлива. Вот и берите меня за образец.
Ульман махнул рукой.
— Я говорю серьезно. Вот вы произнесли сакраментальную фразу: идеал человечества. Ну, представьте, что вы достигли этого идеала, каким бы он ни был. Дальше что? Стремлений нет, желаний нет, тревог и волнений — тоже. Все. Ваш жизненный путь окончен. Так, что ли? Тогда чем же счастье отличается от смерти?
— Занятно! — Сузи повернула к нему голову. — Кстати, в литературе встречается и такое: счастье — это смерть. Вернее, наоборот: смерть — счастье. Впрочем, я точно не помню.
— Неважно. Это совсем другое. Я говорю о том, что счастье — призрачный, ложный идеал. По крайней мере, до тех пор, пока люди останутся людьми. Я считаю, что чувствовать себя счастливым — противоестественно и вредно. Минутная острая радость — да! Чувство удовлетворения сделанным — да! Все это я сам ощущал и готов признать право человека на подобные эмоции. Но постоянная блаженная одурь либо достаток еды и зрелищ, которые зовутся счастьем, — унизительны…
— Вы не правы, Курт, — негромко сказала Сузи, и на этот раз Курт не уловил в ее голосе ни иронии, ни спокойствия. — Наверное, все не так просто. Я не буду возражать, я прочту вам маленькое старинное стихотворение поэта моей родины, можно?
И, глядя в глаза Курта, Сузи тихо произнесла:
Завтра — оно все время рядом,
Оно шагает с нами
всю жизнь.
И никогда не наступает,
Превращаясь в сегодня.
Мы не узнаем, что такое
завтра
Но с радостью ждем его прихода.
Ульман снисходительно фыркнул.
— «Синяя птица», которая не дается в руки… Звучит красиво. Но только и всего.
Сузи не отозвалась. Приложив ко лбу ладонь, она с интересом смотрела в сторону моря. Там, огибая остров, медленно шло небольшое судно.
— Чей это флаг, Курт?..
— Любопытно, — пробормотал Ульман, — что-то незнакомое. Не разберешь…
Сузи встала и сняла со стены бинокль.
— Попробуйте так, — сказала она, протягивая его Курту. Поднеся бинокль к глазам, Ульман присвистнул.
— Вот так штука — озадаченно произнес он. — Флаг-то советский!..
Глава VII
СТРАННЫЙ ПЛЕН
Через десять минут прямо по курсу «Иртыша» показалась темная полоска земли.
Хотя фигуры солдат с автоматами были достаточно красноречивы, хотя за штурвалом стоял чужой человек в черно-желтой одежде, Андреев в глубине души еще надеялся, что все обойдется. Надо только не терять выдержки. Кто бы ни были эти наглецы, им придется считаться, что над кораблем флаг Советского Союза.
