Ольга Грибова - Водоворот
— Господи, — удрученно покачал головой Дима. — Столько мороки и все так банально закончится. Только подумать, достаточно было сжечь куклы в первый же день нашего приезда… — он продолжал что-то ворчать себе под нос, но я уже не прислушивался и без того примерно представляя куда он клонит.
— Просто спалить игрушки недостаточно, — прервала поток Димкиных стенаний Ксения. — Тут проводился какой-то обряд. Не могли малыши сами по себе вселиться в куклы.
— А как же волосы? — переспросил брат.
— А что волосы? Они ничего не означают. Это все-таки дети — чистые, незапятнанные души — их не так-то просто обречь на проклятие жизни после смерти.
— Так давайте их расколдуем, или как там это называется, и дело с концом, — Димка встал и демонстративно отвернулся от стола, не желая больше видеть игрушки.
— Надо найти алтарь, — заметив непонимающие взгляды, Ксюша профессорским тоном пояснила: — для ритуала переселения души в искусственный сосуд необходим алтарь и еще пара мелочей. Но нам важно отыскать место, где проводилась церемония. Только там можно разрушить проклятие.
Я посмотрел в окно. До заката считанные часы. Еще немного и дом погрузится во тьму, а с её приходом куклы снова оживут. Не так-то просто искать алтарь, когда под ногами путаются четверо жаждущих крови проворных чертят. К тому же совершенно непонятно откуда начинать поиски. Мы живем в особняке почти неделю и ничего даже отдалено напоминающего алтарь не видели.
— Как он хоть выглядит? — уточнил я.
— Трудно сказать, — Ксюша на секунду задумалась, прикрыв рукой глаза. — Я не уверена, но возможно алтарь сложен из могильных плит.
— Надо же, — хмыкнул Андрей, — становится все интереснее и интереснее.
— Что если поискать на кладбище? — предложила Эмми. Я заметил, что и она поглядывает в окно с возрастающей тревогой. Первый раз на моей памяти вампир не радовался наступлению сумерек.
— Нет, — покачала головой наш светлый маг. — Алтарь должен быть расположен где-то поблизости. Души, запертые в куклах, не могут далеко отходить от места своего повторного рождения.
— Стоп! — брат обернулся обратно к журнальному столику. — Куклы привязаны к дому. Это факт. Выходит, алтарь, чем бы он ни был, где-то здесь, — для пущего драматизма брат развел руки в стороны, и мы, как завороженные проследили за его движениями.
— Печь? — робко предположила Амаранта.
— Да вряд ли, — Дима почесал затылок. — Не тянет она на могильные плиты.
Следующие полчаса мы были заняты увлекательной игрой под названием «Угадай, где алтарь». Один за другим перебрав все более или менее подходящие предметы, мы приуныли. На почетное звание «Могильной плиты для переселения душ» претендентов не нашлось. А солнце, между тем, коснулось горизонта.
— Так дело не пойдет, — первым не выдержал Андрей. Вампир взором полководца обвел гостиную и скомандовал: — Дима, ты останешься здесь. Возьми шкатулку и следи за тем, чтобы куклам было чем заняться. Остальные за мной — искать этот треклятый алтарь.
Удивительно, но никто, включая меня, не посмел ослушаться. Столько уверенности, внутренней силы было в голосе Андрея, что мы как послушные солдаты принялись выполнять указания нашего капитана. Димка уселся на диван, сжимая в руках бесценную музыкальную шкатулку. Взгляд брата сосредоточился на куклах, лежащих на столе, а пальцы схватились за маленький ключик завода.
Мы начали с чердака, постепенно продвигаясь вниз. Примерно через час с первого этажа донеслась мелодия шкатулки — куклы проснулись. Каждый раз, когда она смолкала, моё сердце замирало вместе с последними нотами и снова начиналось биться с первыми. Пока шкатулка играет, Дима будет цел и невредим.
Закончив осмотр второго этажа, принялись за первый. Но и тут ждало разочарование: ни одного намека на тайный ход или ложные стены. Встретились мы у дверей в подвал.
— Последняя надежда, — Андрей криво усмехнулся, толкнув дверь.
Внизу было темно и сыро. Рассеянный свет лампы не добавил уюта, а скорее наоборот подчеркнул общую убогость подвала. По углам свисала паутина, на потолке подтеки воды, слышался крысиный писк. Подвал пустовал, если не считать решетки, которая делила его на две примерно равные части, и ряда косых полок со старым хламом у одной из стен.
— Все, — вздохнула Ксюша, бегло осмотрев подвал. — Стоит признать: ничего здесь нет.
На ее реплику никто не отреагировал. Мы продолжали ощупывать стены в расчете на везение. Амаранта ушла дальше остальных — в ту часть подвала, что была отгорожена решеткой. Тусклый свет почти не проникал туда, но для вампира это несущественно.
— Эй, — окликнула нас Эмми, — кажется, я что-то нашла.
Мы гурьбой ринулись на голос, пересекли решетку и обступили девушку со всех сторон. Я включил фонарик и посветил на стену. Несколько минут мы, молча, изучали кирпичную кладку. Красную с рыжеватыми вкраплениями стену покрывал образовавшийся от сырости сизый налет. Прижав ладонь к шероховатой поверхности кирпичей, я ощутил влагу и… легкое движение воздуха, словно кто-то дул на мои пальцы.
— За стеной еще одно помещение, — убежденно заявил Андрей как раз в тот момент, когда я и сам собрался это сказать. Я зло покосился на вампира: отчего это лавры победителя всегда достаются ему?
— Будем ломать.
Я обернулся к Ксюше, в тайне желая убедиться, что она пошутила, но лицо девушки выражало крайнюю степень серьезность. В подтверждение своих слов она направилась к полкам и уже через секунду вернулась с огромным топором в руках.
— Как удобно, что хозяева дома такие запасливые, — хищно улыбнулась Ксения, как заправский лесоруб занесла топор над головой и со всей силы обрушила его не стену. Раздался грохот, дом вздрогнул и от стены откололся кусок кирпича размером с перепиленное яйцо.
Андрей наклонился и подобрал с пола результат Ксюшиных трудов, пару раз подбросил камушек в воздух и усмехнулся:
— Кажется, мы застряли тут надолго.
— Раньше строили на совесть, — оправдываясь, сказала Ксения.
— Наверняка должна быть какая-то кнопка открывающая проход, — гордо заявил я, радуясь, что первым озвучил эту, как мне казалось, гениальную мысль.
— Кто бы спорил, — без боя капитулировал вампир, но почти тут же хитро добавил: — только ты уж поторопись с её поисками, а то как-то тихо стало. Не находишь?
Холодея, я прислушался к ночному безмолвию. Ни звука. В горле застрял ком, так что и не вздохнуть. Ксюша смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых, как отражение в воде, повторялся мой собственный ужас. Шкатулка больше не играла!
