Эдмунд Купер - «Если», 1996 № 03
Кирон много размышлял во время болезни. Петрина вновь стала для него желанной, он радовался податливости ее тела, он отдавал ей семя своих чресл и любовь своей души. Кирон сам понял, когда Петрина забеременела; почувствовал, как его семя влилось в ее лоно, подобно тому, как лосось находит свой путь в родной реке.
Настал день, и Кирон пошел к Кентигерну. Теперь, когда появилась надежда на бессмертие, было за что драться и ради чего жить.
— Я хочу построить надуваемый горячим воздухом воздушный шар. Я собираюсь пролететь над кораблями Адмирала Смерть и пролить на них с неба море огня. Мне нужна помощь. Прикажите своим людям помочь мне.
Кентигерн сидел на стуле, накинув на плечи шаль, как мастер Хобарт Подобно мастеру Хобарту, он много кашлял и пил все, что только мог достать.
— Воздушный шар с горячим воздухом — это ересь, — проворчал он себе под нос. — Святой Орден отправит тебя на костер. Да и меня тоже.
— Мы все погибаем, — сказал Кирон. — Никто из нас не вечен. Какую помощь оказал Святой Орден в нашей беде?
Кентигерн икнул.
— Святые отцы молились за нас.
— И много ли пиратов они уничтожили своими молитвами? — раздраженно спросил Кирон.
— Кто знает?
— Я знаю. Предпочитаю меч в руке молитвам сотни священников.
— А ты оказался прав насчет этих лодок, Кирон… Прости меня. Я что-то плохо стал соображать. Строй свой воздушный шар, если так надо.
— А люди?
— Помощь ты получишь.
— Мне нужны женщины для пошивки чехла и бумага.
— Получишь.
— И вы позволите мне самому определить место и время работы?
— Да, Кирон. Я не позволю тебе только одного.
— Чего же?
— Поражения. Их и так было слишком много. Еще одного мы не перенесем. Постарайся усвоить, парень, ты жизнью отвечаешь за эту затею И если у тебя ничего не выйдет, то я сам, жалкий неудачник, своими руками выпущу тебе кишки за то, что ты убедил меня даром отдать дьяволу свою бессмертную душу.
— Вы требуете многого, Кентигерн.
— Я требую успеха, Кирон. Успеха, и все. Когда известие о твоей новой затее дойдет до Святого Ордена, а оно до него обязательно дойдет, назначат расследование. Я буду спокойнее гореть на костре, зная, что пираты тоже сгорели. — Он мрачно рассмеялся. — Я ведь многое повидал. Видел, как убили моего хозяина, как творили немыслимое с его женой и дочерьми. А теперь мы вверяем свою судьбу безумию мальчишки.
Кирон невесело улыбнулся.
— Я бы больше уважал Святой Орден, если бы он предоставил людей и оружие.
— Орден проповедует простоту и смирение. И мудростью своей спасает наши души.
— Доводилось ли вам слышать, мастер Кентигерн, чтобы кто-либо обрел покой на костре?
— Довольно, парень! Уничтожай пиратов, если сможешь, я с удовольствием встану рядом с тобой, когда придет время посчитаться!
— Сэр, ваши слова мне нужны на бумаге. И подпись под приказом помогать мне. Без такого документа я буду бессилен.
— Значит, тащи чернила. Я письменно засвидетельствую свой грех… Не ошибись, Кирон… Говорят, ты любил мисс Элике. Это правда?
Кирон был настолько изумлен, что ответил честно:
— Да, это правда. Мы любили друг друга. Кентигерн снова рассмеялся.
— Ты не обижайся. Я смеюсь над собой. Я, представь себе, тоже любил ее. Но она казалась мне недоступной. Забавно, да? Я готов был жизнь свою отдать и честь, чтобы хоть раз обнять ее.
— Я ее любил, и мы обнимали друг друга, — просто ответил Кирон. — И это было сладостно… Больше я не хочу говорить об этом.
— Вполне достаточно. Но почему ты, Кирон? Почему ученик художника? Я не смел…
— Не знаю. — Кирон пожал плечами. — Наверное, судьба благосклонна к тем, кто смеет.
8
Прошло немало дней, прежде чем Кирон смог приступить к строительству воздушного шара, но дни эти прошли не зря. Во-первых, надо было продумать конструкцию и провести эксперименты с моделью. Затем собрать необходимые для строительству материалы, а также обучить будущих помощников. Половина людей в Мизери считала его сумасшедшим; другая половина считала сумасшедшим Кентигерна. Но пока в Мизери не прислали другого начальника, все подчинялись Кентигерну, который поставил свою подпись на бумаге, повелевающей всем дееспособным мужчинам и женщинам оказывать Кирону всяческую помощь.
Братья Лемюэль и Гильдебранд преисполнились ужаса и поочередно увещевали то Кентигерна, то Кирона. Кентигерн согласился отменить свое распоряжение, если Святой Орден выставит достаточно солдат, чтобы сбросить пиратов в море. В ответ на замечание о том, что опасности подвергается его бессмертная душа, он заявил, что в данный момент его куда больше занимают проблемы смертности тела. Он даже позволил себе заметить, что Божественный Мальчик пока что не очень оценил усердие монахов и покорность простых людей.
— Почему Лудд не вмешался, когда убивали моего хозяина и насиловали мою любимую? — вопрошал Кентигерн. — Да, братья, я понимаю вашу озабоченность. Но вы не станете отрицать, что теперь мы живем в другом мире. Времена покоя и процветания для нас закончились. Отчаявшиеся люди ищут отчаянные средства. Кирон, скорее всего, сумасшедший, да и я, похоже, скоро тронусь. Так что вы, братья, делайте, что вам положено. Только не надоедайте мне. Если замысел Кирона не удастся, он умрет. Так же, как и я. Но если ему повезет, расчет будет справедливый.
— Расчет будет справедливый, — пообещал брат Лемюэль. — Одно дело мальчишеские выходки, другое — сознательное выступление против доктрины. Смотрите, не ошибитесь. Святой Орден терпелив, но каждому воздаст по заслугам.
Кентигерн криво улыбнулся и сделал глоток из бутылки.
— Что-то я не припомню вас в лодках, когда мы полузамерзшие плыли по Аруну.
— Наше место не в лодках, Кентигерн, — возразил брат Гильдебранд. — Мы исполняли свой долг. Мы молились об успехе вашего предприятия.
— Наверное, вы молились очень тихо. Или Божественный Мальчик плохо слышит. — Кентигерн был доволен. Впервые он позволил себе богохульство.
От Кирона монахи получили еще более крутой отпор.
— Брат Себастьян хотел сжечь меня из-за игрушки. Но пути Лудда, похоже, действительно неисповедимы. Я жив, а Себастьян мертв. Это любопытно… Сейчас мне позволено построить летающую машину для блага моего народа. Кирон поднял меч, с которым теперь никогда не расставался. — Так вот что я хочу вам сказать, братья. Не мешайте ни мне, ни тем, кто мне помогает. Ни словом, ни делом. А то можете разделить вечный покой с братом Себастьяном.
