Альфред Ван Вогт - Звездные деяния
Кентавр изучающе разглядывал Глорию большими блестящими черными глазами, округлившимися от удивления. Голова его поворачивалась из стороны в сторону, явно высматривая Мэлтби. Глория взмахнула пистолетом и пошла вперед. Существо мгновенно исчезло. Благодаря чувствительным микрофонам леди Лорр даже отсюда могла слышать, как оно мчится все дальше и дальше. Внезапно кентавр замедлил бег, и больше от него не донеслось ни звука.
«Поймал, — подумала Глория; это произвело на нее впечатление. — Выходит, мезоделлиане с их двойным разумом восприимчивы и одаренны. Жаль будет, если предрассудки не позволят им вписаться в галактическую цивилизацию Земной империи».
Несколько минут спустя она увидела Мэлтби — с помощью блок-коммуникатора тот пытался объясниться с туземцем. Подняв глаза, Мэлтби заметил ее и недоуменно покачал головой.
— Он утверждает, что всегда было так же тепло, как сейчас, и что живет он уже тринадцать тысяч лун. Луна — это сорок солнц, то есть сорок дней. Он предлагает нам пройти немного дальше вдоль долины, но это явно звучит чересчур заманчиво. Наш ход — это сделать осторожный дружеский жест и… — Он смолк на полуслове.
Прежде чем Глория смогла хотя бы осмыслить угрозу, разум ее уже был скован, а мышцы возбуждены. Ее швырнуло в сторону и вниз с такой скоростью, что удар о землю причинил ей невероятную боль. Уже лежа, оглушенная, она краем глаза успела заметить копье, пропоровшее воздух там, где она только что стояла. Глория повернулась, перекатилась — воля ее была вновь свободна — и выбросила руку с пистолетом в том направлении, откуда прилетело копье. По голому склону мчался галопом второй кентавр. Палец леди Лорр лег на спусковой крючок; и вдруг…
— Нет! — Голос Мэлтби был тих. — Они выслали разведчика — посмотреть, что происходит. Свое дело он сделал. Все кончилось.
Глория опустила пистолет, отметив с досадой, что руки у нее трясутся, да и всю ее била дрожь. Она уже открыла рот, чтобы сказать: «Спасибо, вы спасли мне жизнь!» — но тут же вновь плотно сжала губы, потому что ее голос тоже дрожал. И еще потому, что Мэлтби спас ей жизнь! Потрясенный этой мыслью, разум благородной леди балансировал на краю бездны. Невероятно! Никогда прежде Глория не подвергалась личной опасности от конкретного живого существа. Однажды ее линкор нырнул в хромосферу звезды; еще не изгладился из памяти и космический катаклизм недавнего шторма. Но этим безликим опасностям можно было противопоставить изощренную технику и хорошо обученный экипаж. На сей раз все было совершенно иначе.
В продолжение обратного пути к корабельному отсеку Глория пыталась постичь сущность этого различия. И это ей, кажется, удалось.
— Спектр типичный, — говорил Мэлтби в микрофон астровизора. — Линий поглощения нет совсем; зато две желтые полосы интенсивны до рези в глазах. Как вы и предполагали, мы, по-видимому, имеем дело с голубым солнцем, фиолетовое излучение которого задерживается атмосферой. Так или иначе, — закончил он, — уникальность этого эффекта обязана своим происхождением плотности здешней атмосферы. Еше вопросы?
— Пока нет… — Астрофизик казался погруженным в размышления, — И вообще, мне больше нечего вам посоветовать. Надо еше осмыслить все это. Не могли бы вы пригласить к астровизору леди Лорр? С вашего позволения, мне хотелось бы поговорить с ней наедине.
— Разумеется.
Уступив место Глории, Мэлтби вышел наружу, сел в кресло и стал наблюдать за восходящей луной. Тьма — это он подметил еще прошлой ночью — словно была пропитана какой-то неуловимой, вездесущей фиолетовой дымкой. Ну, теперь это понятно!
При том расстоянии от центрального светила, на которое указывал его угловой размер, вместо восьмидесятиградусной жары здесь должен был бы царить ставосьмидесятиградусный морозб, если, конечно, видимый цвет солнца соответствовал действительному. Голубое солнце, одно из полумиллиона… Все это интересно, однако… Мэлтби невесело усмехнулся. «Мне больше нечего вам посоветовать» капитана Плэнстона звучало признанием безысходности положения, в котором… Он невольно поежился.
Мгновение спустя Мэлтби попытался нарисовать в своем воображении картину: себя самого, точно так же сидящего здесь через год, любуясь восходящей луной. И через десять лет… И через двадцать…
И тут он ощутил присутствие Глории — она стояла в проеме люка, пристально глядя на него. Он поднял взгляд. Поток белого света, лившийся изнутри корабля, придавал ее лицу странное выражение: оно казалось отбеленным — после той желтизны, которую взгляд уже привык считать естественной.
— Больше вызовов с корабля не будет, — сказала она и, повернувшись, исчезла.
Мэлтби равнодушно кивнул. Прекращение вызовов было безжалостно и жестоко, однако в данной ситуации полностью соответствовало уставу. Робинзоны не должны питать ложных надежд и строить волшебных иллюзий, порожденных наличием связи. Им следует с полной ясностью осознать, что они отрезаны навеки. Отныне и навсегда.
Что ж, пусть так. Факт есть факт, и с ним следует смириться. В одной из книг, прочитанных Мэлтби на борту линкора, была глава о потерпевших кораблекрушение. Оттуда он почерпнул сведения о зафиксированных в истории девятистах миллионах человек, заброшенных судьбой на неведомые планеты. Большинство из этих планет в конце концов были найдены; и не меньше чем на десяти тысячах из них возникли целые общества, образованные потомками жертв космических катастроф. По закону каждый — и мужчины, и женщины, независимо от положения, занимаемого ранее в обществе, — в первую очередь должен был содействовать умножению населения. Потерпевший крушение обязан отринуть все личное, забыть о собственных чувствах и думать о себе исключительно как об орудии космической экспансии человеческой расы. Для нарушителей этого кодекса предусматривались наказания. Разумеется, их некому было приводить в исполнение, если поселение робинзонов не находили; но к обнаруженным они применялись со всей строгостью. Конечно, суд может решить, что человек и робот… что ж, робот — это особый случай.
Прошло уже полчаса, как Мэлтби сидел здесь. Он поднялся и почувствовал, что голоден. Он совсем забыл об ужине. Мэлтби разозлился на себя. Черт возьми, нынешняя ночь — не время оказывать давление на Глорию. Рано или поздно ей все равно придется понять, что обязанности кока отныне лежат на ней.
Только не нынешней ночью.
Мэлтби поспешно вернулся на кораблик и направился в компактный камбуз, каким был оснашен каждый отсек «Звездного роя». Однако в коридоре он остановился. Из неплотно закрытых дверей струился свет. Внутри кто-то насвистывал — нежно, весело, хотя и немелодично; и оттуда распространялся аромат, который может источать только настоящее рагу.
