Дж. Т. Макинтош - Время перемен
Уже не в первый раз за эту ночь, я начал действовать совершенно не подумав. Стараясь держаться берега, я стал незаметно подбираться поближе к мосту. Потом я бесшумно вошел в воду. Медленно, стараясь не шуметь, я спустился под мост.
Люди, которых я видел на мосту, оказались великанами в пластиковых балахонах и с горбами, а также испуганные, потрясенные обитатели моего несчастного города – беженцы Большого Пожара в Шатли.
* * *
Мост поражал воображение не меньше, чем люксон.
Это был пешеходный переход, не более одного фута шириной, снабженный с двух сторон перилами. У мостика не было никаких поперечных балок или других упрочнений, но дотронувшись до него, я сразу убедился в его надежности.
Вероятность того, что меня кто-нибудь заметит под мостом, была очень низкой. Дымовая завеса, или как там называлось то, чем великаны окружили весь этот район, заодно скрывала и меня. И эта завеса была совсем не похожа на дымку или туман. На расстоянии десяти ярдов все было прекрасно видно, в двадцати или тридцати ярдах – довольно смутно, а дальше – лишь темная пустота. Звук, также был сильно приглушен.
Все великаны были одеты в пластиковые балахоны и маленькие аккуратные сапоги. Под балахоном у них практически ничего не было, но все они казались сильно вспотевшими.
Темные очки, которые были необходимы, чтобы свободно перемещаться в центре пожара, сейчас просто висели на груди. Если бы они не снимали очки, оказавшись вне зоны пожара, то ничего не смогли разглядеть через них.
Остальные – люди, пришедшие из Шатли, были одеты в более простые пластиковые костюмы, состоящие из свободных штанов и накидок. Вместо горбов, которые были у всех великанов, у них были маленькие черные коробочки, прикрепленные на внутренней поверхности накидок.
Неожиданно я подумал о Джоте и о той роли, которую он играл во всем этом. Взяли они его с собой, или он лежал сейчас, накаченный транквилизаторами в одной из палаток их лагеря?
Миранды среди них я не заметил.
Смутные воспоминания о фантастических романах, в которых происходили путешествия во времени, вдруг зашевелились у меня в мозгу. Конечно, я никогда не относился к путешествиям по времени серьезно… это была одна из тех вещей, которые, по моим понятиям, никак не могли затронуть мою жизнь.
Одно из допущений, делавшихся в таких рассказах, вдруг стало иметь существенное значение. Нельзя просто украсть человека из прошлого – ведь тогда изменится будущее, прошлое и настоящее. Но человек, чья жизнь подошла к концу – в результате несчастного случая, например – может быть выдернут из своего времени, не оказывая существенного влияния на внешний мир.
Значит великаны сейчас занимались именно этим?
Мне захотелось услышать, что они при этом говорят, а это уже представляло определенную проблему. Сидя под мостом, я был слишком близко к бегущей воде, чтобы иметь возможность хоть что-нибудь слышать, а если мне вылезти на берег, великаны могут заметить меня.
Поэтому я отошел немного в сторону и переплыл реку, так что завеса совершенно скрывала меня от моста. Когда же я приблизился к противоположному берегу, то он, хоть и не был особенно высоким, скрыл меня от посторонних глаз.
Потом я прополз вдоль берега, пока не оказался под северным концом моста. Здесь берег продолжал скрывать меня, поэтому, не рискуя быть замеченным, я смог немного вылезти из воды.
И сразу услышал диалог.
– Ну, в противном случае вы бы уже были мертвы.
– Но что вы собираетесь с нами делать? Куда мы идем?
– Вы будете в безопасности.
– Это дом мистера Матерса. Где он?
– Он спит у себя в постели.
– Моя жена… что стало с моей женой? Я не видел ее с тех пор…
– С ней все будет в порядке.
– Я не хочу идти с вами. Мне нужно вернуться и…
Голоса великанов были немного приглушенными из-за их костюмов, но их все рано было гораздо легче различать, чем голоса испуганных и измученных беженцев. Я мог слышать, естественно, лишь обрывки разговоров – никто не останавливался на мосту надолго.
– Мы никогда не вернемся?
– За вами будут хорошо ухаживать. Вы можете считать, что отправляетесь в рай.
– В рай?
– Для вас это будет раем. Никто, если бы у него был выбор, не остался бы здесь.
– А зачем мы вам нужны? Это вы устроили пожар?
– Нет. Мы не устраивали пожар.
– Почему вы провели нас мимо Кэстл Хилл и завала?
Там никого не было…
– Мы не хотели, чтобы нас видели. Если бы нас заметили, то мы не смогли бы вам помочь.
– Моя Мойра… я видел, как огонь охватил ее. Я никогда не забуду, как она кричала. Она пылала, как…
– Но ведь мы спасли вас, не так ли?
– А почему вы не могли спасти Мойру?
– Потому что это видели другие. Люди, которые остались там. Мы не могли позволить им видеть нас.
– Если вы можете пройти сквозь огонь, почему вы…
А потом начиналось снова:
– Должно быть, это дом Матерсов. Здесь живет менеджер нашей страховой компании. Он в этом участвует?
– Он ничего не подозревает.
– Вы хотите сказать, что он мертв?
– В данный момент мертв по отношению к внешнему миру.
Разговор продолжался, и я отчаянно напрягал слух, чтобы услышать еще хоть что-нибудь, но они уже находились далеко от меня, и до меня донеслась фраза уже из другого разговора:
– Что произошло с пожарной бригадой? Почему они…
Самым распространенным словом на губах нежданно спасенных людей было «почему». Если они не спрашивали, почему бог допустил такую страшную катастрофу, они спрашивали, почему спаслись именно они, а не другие, почему эти странные незнакомцы, раз они могут так многое, не делают еще больше – например, просто не потушат пожар.
Судя по ответам великанов, для них и для Миранды, до того, как я сумел задеть ее за живое, жители Шатли были все лишь персонажами пьесы. Отвечали они ровными голосами, стараясь успокоить, и достаточно правдиво – насколько это им позволяли обстоятельства, впрочем, говорили они очень немногое.
– Откуда вы пришли?
– Вы увидите.
– Вы те самые ребята, которых я видел вчера в городе?
– Да.
– Если бы я думал, что вы имеете какое-нибудь отношение к этому пожару… – И далее следовал длинный поток отчаянной ругани, ведь ругающийся человек прекрасно понимал, что ничего другого он сделать не может. Он не может даже драться с великанами или сопротивляться им – великанов было слишком много среди них, чтобы можно было всерьез думать о сопротивлении.
Тут только я сообразил, что великанов было больше, чем я видел раньше, гораздо больше, чем их могло быть в лагере. Там я видел не более двух десятков. А мост перешло по меньшей мере сорок, не считая тех, которые могли это сделать еще до того, как я появился здесь.
