Андрей Нимченко - Нф-100: Псы кармы, блюстители кармы. Весь роман целиком
Он прожил с Оксаной целую неделю, водил по Москве, покупал ей мороженое и хот-доги - уличные лакомства, пережившее все экономические и климатические катастрофы. Слушал ее рассказы о беспросветной жизни в небольшой станице под Ростовом, о мечте вырваться в "настоящий город", о том, как она хочет помочь бедной матери, в заботах о детях растерявшей здоровье и красоту. И поддерживал ее, отвечая на молчаливые просьбы глаз: "У меня ведь получится? Правда же?". Через неделю, решив, что шансы на трансформацию Оксаны не велики, Торм зашел с девушкой в тихую контору на окраине деловой части Москвы и внушил ее гендиректору, что именно о такой секретарше тот мечтал всю жизнь.
Торм знал, что после расставания привязавшаяся к нему натура будет тосковать. Но видел и то, что Оксана - ветреница, а такие легко избавляются даже от настоящих привязанностей, не говоря уж о случайных.
Два года назад судьба столкнула его с Оксаной снова и опять на Красной Площади. За восемь лет жизни в столице его подруга сильно изменилась, превратилась из провинциалки в настоящую женщину-вамп. Увы, в прямом смысле:
- Я трансформировалась месяца через три после того, как ты меня бросил, - с изящным смешком сообщила она Торму, - Помнишь того парня, с которым вы были у Мавзолея? Я видела у тебя его визитку и переписала телефон - красивый юноша, обожаю, когда так удачно мешается кровь. У него здесь была родня. Мы встретились сразу после твоего отъезда, а потом, когда со мной началось твориться непонятное, он помог мне выжить и объяснил, что случилось. Знаешь, сначала я переживала очень, а потом нашла цель в жизни. Этот глупец думал, что я буду благодарна. Я и была, пока не научилась всему. А потом вызвала их на поединок, и убила одного за другим. Какое-то время это было целью моей жизни. Теперь ее нет, но сама жизнь мне нравится...
Торм бродил по Саратову, все время возвращаясь к этому воспоминанию - сидящая за столиком напротив красивая блондинка с темными глубокими глазами, ухоженная, преуспевающая и очень жестокая.
Торм проверял, Оксана не нарушала запретов на кормежку. Ее право на дуэль было законным - каждый трансформировавшийся имел его, если ему удавалось вычислить охотника. В этой новой Оксане отталкивало другое. Возможно, она никогда не переступала грань, отделяющую жертву обстоятельств от настоящего зверя. Но не потому, что ее отталкивало это. В глубине притягательных глаз женщины Торм видел одновременно страх и желание переступить черту. Он понимал, что однажды эта дама сорвется и утолит свой голод...
В Саратове Торм задерживаться не собирался. Но на вокзале ему сказали, что раньше, чем следующим вечером, автобуса до Ростова не будет. Он хотел уехать поездом, но и тут ждало разочарование. Где-то на южном направлении сошел сель, и железнодорожное сообщение оказалось парализовало. Торм снял номер в дешевенькой гостинице. Среди "цивильных" трансов многие были состоятельными людьми, и они не жалели средств на поддержку "заградительных кордонов" от диких собратьев. Торм и Ясон были частью системы таких кордонов. Почти в любом городе они могли обратиться к куратору и получить необходимые средства. Но Торм все же предпочитал экономить и не обнаруживать своего присутствия понапрасну. Он осмотрел номер, нашел его вполне сносным для человека, не одну ночь проспавшего под открытым небом, и отправился на прогулку.
На набережной людей почти не было, к вечеру небо облепила серая вата облаков, и стал срываться мелкий секущий дождик. Сердитые голуби прекратили клевать пыль с мостовой и забились под лавочки. Торму непогода не мешала - он наслаждался перекатом свинцовых волн красавицы-Волги и мокрому ветру, барабанящему в открытую грудь.
Бесцельное блуждание вывело его к странному сооружению: высоченной стеле, которую венчало кольцо с заключенными в нем двумя профилями. Эта скульптурная группа когда-то была выкрашена серебряной краской, теперь основательно поистершейся. Молодые лица неопределимой половой принадлежности почти упирались друг в друга носами. Но выражение их устремленных друг на друга глаз было таким, будто парочку разделяли года и расстояния. Табличка сообщала, что Торм наблюдает "Стелу Любви". Каменный постамент снизу доверху был испещрен изречениями на окололюбовную тему. Некоторые почти стерлись, поверх них одно за другим накладывались новые. Сетка выражений, коротких и емких, сообщавших о том, что кто-то кого-то любит, придавала стеле вид древней скалы, мимо которой уже тысячу лет проходит туристическая тропа. Общая же облезлость конструкции указывала на то, что она простояла если не тысячу лет, то уж точно не один десяток. "Должно быть, поставили во времена сексуальной революции", - решил Торм, ему показалось, что иначе прихоть скульптора, лишившего лица четко выраженных половых признаков, не объяснишь. Впрочем, местные жители по-своему исправили этот недостаток. Неизвестный альпинист краской из баллончика пририсовал одному из "Ликов любви" усы и бороду.
Кампанию парней на мотоциклах он увидел метрах в двадцати - пять человек стояли тесной группой у парапета набережной. Дождь им не мешал, разъезжаться они явно не собирались. Ни пива, ни еды на парапете - ими можно было бы объяснить присутствие группы у реки - не было. "Значит, не пикник на обочине, - подумал Торм, разглядывая тяжелые походные короба на багажниках байков, потертые рамы и заляпанные в дорожной грязи колеса, - ребята не местные, явно в Саратове проездом..." Он оглядел набережную - не считая голубей под лавками, кроме него и байкеров никого вокруг не было. Обычная осторожность заставила Торма нырнуть в ментальное пространство. Так и есть - они уже проявляли нездоровый интерес к одинокому пожилому мужчине с поклажей, и готовы были перейти к решительными действиям.
Трое парней уселись на мотоциклы. Двое двинулись неспешной походкой к Торму. Взревели двигатели, и в считанные секунды Торм был окружен. Байки встали у него за спиной, перегородив пути отхода. На одном сидела девушка: плоская коренастая фигура ее могла сойти и за мужскую, прическа была коротка, на лице - громадные очки, но Торму не нужно было спрашивать удостоверения личности, чтобы определить пол. Двое "загонщиков", один крупный мужчина с неряшливой растительностью на лице, другой молодой парень с дерзким выражением слегка косивших глаз, остановились в трех метрах от Торма. Они улыбались и разглядывали его, не произнося ни слова. Торм бросил на мостовую свой брезентовый, запаянный в целлофан вещмешок и опустил руки в карманы. Игра в молчанку закончилась:
- Дедунюшка! - хихикнул "загонщик" помоложе, - дай денежек на бензинчик. А то у тебя сейчас зубы выпадут, и я тебе потом жевать не стану...
