Владимир Немцов - Последний полустанок
На странице под широковещательным заголовком было написано:
ЗАЩИТНЫЕ СКАФАНДРЫ И КОСМИЧЕСКАЯ БРОНЯ
(Беседа с доктором химических наук В. И. Литовцевым)
Наш корреспондент побывал в лаборатории, руководимой известным советским ученым - доктором химических наук В. И. Литовцевым. Помимо основных работ, связанных с проблемами новых строительных материалов на базе пластических масс, Валентин Игнатьевич ведет работы огромного перспективного значения, связанные с извечной мечтой человечества - полетами на другие планеты. Вот что нам рассказал доктор химических наук Валентин Игнатьевич Литовцев:
"Освоение космических пространств ставит перед учеными множество труднейших задач, из которых особое значение приобретает проблема стойких и сверхпрочных материалов, необходимых для постройки космического корабля. Я не буду касаться жароупорной керамики для двигателей и металлической основы корабля. Нашей лабораторией разработан новый материал, названный "космической броней".
Это легкий, прозрачный материал высокой прочности, обладающий защитными свойствами против космических частиц. Так, например, иллюминаторы, сделанные из этого материала, не мутнеют от вредных излучений, обладают высокой морозостойкостью, не боятся высоких температур. Наш скромный коллектив гордится некоторыми успехами, достигнутыми в создании новых материалов для будущих космонавтов.
Но мы не успокаиваемся на достигнутом. В результате упорного труда нами разработаны скафандры, которые найдут широкое применение не только в космических полетах, но и в народном хозяйстве.
Новые скафандры, защищающие от всевозможных вредных радиации, от ослепляющих вспышек и прочих явлений, связанных с атомным распадом, уже испытаны и дали положительные результаты. Эти же скафандры используются летчиками для высотных полетов. Так, например, один из руководителей одного научно-испытательного аэрологического института широко применяет их в работах аэрологических лабораторий..."
- "Один из руководителей одного института..." - рассердился Дерябин и, не дочитав страницу, вернул ее Набатникову. - Да ведь это же о Медоварове. Врет он все. Мне летчики говорили, что не хотят пользоваться золотыми набалдашниками Литовцева. Как я раньше не догадался, откуда их выписал Медоваров.
- А я его понимаю. Пластмассы - это давнишнее увлечение Анатолия Анатольевича. Так сказать, "пунктик". Явление абсолютно положительное. Иногда человек становится от этого благороднее.
- Не уверен. Ведь Медоваров из своих полимеров только брошки да клипсы прессовал. Да, кстати, а что за деятель к тебе приезжал? Аспирантом назывался.
- Не помню фамилии. То ли Поваров, то ли Пирожков.
- Плешивенький такой?
Набатников рассмеялся:
- Прошу без намеков. А вообще верно, мальчик был довольно лысоват.
- Ну, тогда это Пирожников. К нам он приезжал с "космической броней".
Протягивая Дерябину журнальную страницу, Набатников указал на фотографию:
- Слона ты и не приметил. Узнаешь?
- Какой-то дурак даже снялся в таком огромном блестящем колпаке. Действительно, вместо головы самовар.
- Благодарю покорно. - Афанасий Гаврилович прижал руку к груди и комично поклонился. - Ведь это я оставил свою личность потомству. Впервые в жизни мой портрет появился в журнале.
- Хорошо, что без подписи. А товарища Литовцева я уже могу на улице узнать. Привык к его портретам в разных журналах. Два раза по телевидению лицезрел.
- Но чем же он все-таки знаменит? Наш Серафим - ведущий конструктор "Униона", он его создал, а пишут про окошки Литовцева. Ерунда какая-то! Набатников взял Дерябина под руку. - Ты еще не видел, как мы здесь устроились?
Войдя в прохладный вестибюль главного пункта космических наблюдений, то есть в башню, о которой даже Борис Захарович знал только понаслышке, Набатников открыл дверцу лифта.
- Не бойся, сюда можно входить без колпака. Это я вниз собирался спуститься, в подземный зал, - говорил он, поднимаясь вместе с Дерябиным. - А наверху у нас только контрольная аппаратура. Кстати, там можно следить за координатами "Униона". Когда я уходил, то видел, что он примерно в сотне километров отсюда. Я не тороплюсь, хочется еще кое-что проверить, пока мы его не посадим.
Лифт остановился на пятом этаже. Вдоль стен круглого зала выстроились в длинную очередь десятки стеклянных дверей. Похоже было, что притащили сюда телефонные будки. Но первое впечатление обманчиво. Какие там будки! За каждой дверью находилась сравнительно большая комната с окном во всю стену. Некоторые из окон были зашторены, а в остальных горели отблески заходящего солнца.
Набатников задержал Бориса Захаровича у одной из дверей и показал сквозь стекло:
- Узнаешь? Все твои самописцы работают. Ты их встретишь чуть ли не на каждом контрольном пункте.
Действительно, не только за этой дверью Борис Захарович видел знакомые ему автоматы-самописцы, они были повсюду. В некоторых кабинах за длинным столом у стены сидели люди, сосредоточенно смотрели на приборы и что-то записывали без всякой автоматики, от руки. Перед ними то вспыхивали, то гасли небольшие экраны, мигала разноцветные лампочки. Надо попять их язык и, сопоставив многие данные, записать выводы. Вся эта обстановка была Борису Захаровичу знакома, но тут его поражала глубокая продуманность каждой мелочи, каждой детали: и эти отдельные комнаты с полной звукоизоляцией, с толстыми двойными стеклами в дверях, чтобы сотрудники не мешали друг другу, и сосредоточение множества приборов на одном пульте, и видеотелефоны в каждой кабине.
Специалисты разных профилей находились в отдельных кабинах, но были связаны друг с другом через центральную диспетчерскую, где хозяйничал профессор - человек поистине энциклопедических знаний, говорящий на нескольких языках. Он выполнял заявки как советских, так и зарубежных ученых.
Астрофизики, занятые в данный момент изучением солнечных протуберанцев, могут видеть на контрольных экранах своей кабины характер космического излучения. Метеорологи могут попросить диспетчера включить магнитофонную пленку с записью сигналов анализатора Мейсона именно в те минуты, когда "Унион" находится в грозовом облаке.
Ученых было пока немного. Очередная высотная ракета запускалась совсем недавно, а следующая будет запущена не так скоро. Что же касается "Униона", то о нем знали лишь единицы и официальных приглашений на предстоящие испытания никто еще не получал.
"Да, это не "последний полустанок", - подумал Дерябин. - Здесь Медоварову делать нечего".
Набатников подвел Бориса Захаровича к следующей двери. За стеклом можно было рассмотреть склонившегося над столом человека с пышной шапкой седых волос.
