Пол Андерсон - Выбор смерти
Теор посмотрел вперед, будто мог разглядеть конец пути. Но перед ним лежала только неровная каменная пустошь, невдалеке терявшаяся в тумане. От моря наносило пары аммиака, здесь они конденсировались и стекали вниз реками и речушками. Эти тучи с его точки зрения были ненормальными: рыжими, клубящимися и бьющими в стены пропастей и уступов; его обоняние ловило странные ароматы.
И здешний свет был таким сверхъестественным. Несмотря на облачность, он был ярок, как среди бела дня в Ниарре, потому что вверху лежал более тонкий светопоглощающий слой атмосферы. Но Теор был привычен к определенному распределению инфракрасных волн. Эти холодные камни сияли ярче, чем теплая равнина Медалона.
В сотый раз Теор нажал переключатель на пере, говорном диске. Ответил ему только ветер. Не то чтобы это была большая разница, подумал он. Чем мог бы помочь ему Фрэзер здесь и сейчас? Но голос друга приободрил бы его.
Ну, ладно. Он собрался с силами и пошел дальше. Из-за низкого угла наклона оси Юпитера ему не приходилось карабкаться так круто вверх, как это пришлось бы земному скалолазу. Иначе он никогда бы не взобрался так высоко. Я уже почти дошел до предела возможного, понял он. И какая-то часть его с благодарностью подумала об окончательном отдыхе.
Другая его часть продолжала передвигать ноги.
Туман спустился. Он вспомнил, как дрейфовал в шторм. О, это было много космических циклов тому назад! Но в такую переделку, как эта, ему еще не приходилось попадать. Он шагал сквозь многоцветные дымы, оглушенный ветром; однако странные вибрирующие трели время от времени тревожили его слух. Скудный воздух стал горьким. Но это было непохоже на дым вулканов, подумал он. Тогда что это? Говорили, что где-то здесь обитает Скрытый народ, к северу от Джоннери, и там есть колдуны…
Теор увидел несколько хлопьев, и, наконец, они привлекли его внимание.
Мимо пролетел еще один рой. Он протянул руку и поймал одно существо. Оно корчилось в его ладони. Теор поднес его ближе к глазам, так как стало темнее. Существо была маленькой восьмиконечной звездой. В каждом из хлопьев их было сотни. Он прикоснулся к ее поверхности антеннами. Особое вещество, но… Повинуясь животному импульсу, он положил ее в рот и прожевал. Вкус был маслянистым и абсолютно незнакомым. Однако пища прошла по пищеводу, и желудок не отверг ее.
Существо было съедобно!
Теор в смущении остановился. Он был слишком изнурен, чтобы испытывать сильные эмоции. В основном он ощутил удивление. Здесь не могло быть ничего живого. Но оно было, и он только что это съел.
Подожди. Его разум бессильно бился об очевидное. Это еда, если я только смогу поймать достаточно. По как?
Дома я сделал бы сумку из листа дарвы. Обычное, примитивное растение плоскими пятнами покрывало почву. Здесь ничего подобного нет. Думать было так трудно, что Теор перешел на формальный язык. Отрицание предыдущего утверждения. Там, где может существовать один биологический тип, могут оказаться и различные прочие структуры, используя первый тип, как и все прочие, и друг друга. Так как жизнь всегда — единое целое, и она предназначила моему духу быть в этом месте единственно живым. Лучше всего будет поискать еще что-нибудь. Здесь, оказывается, скрывается жизнь, и я проник только за нижнюю границу ее обитания. И вновь он услышал высокий, булькающий писк. Хотя эхо и туман исказили звук, ему показалось, что он донесся сверху. Следовательно, я должен идти дальше.
Хотя шанс был не из крупных, он все же вернул ему присутствие духа. Теор с новой решимостью полез вверх.
Тучи стали такими плотными, и так внимательно он всматривался и вслушивался в то, что было над ним, что чуть не упал за край утеса. Теор едва успел остановиться и какое-то время не мог унять дрожь.
В этом месте склон горы будто обрубили топором. Непроходимо круглая и гладкая, стена уходила в чернильные клубы пара. Ее поверхность была покрыта капельками сконденсировавшейся влаги. Теор нашел камень и бросил его вниз. Он услышал, как камень ударился и покатился все ниже и ниже, пока звук не замер совершенно, но дна камень так и не достал. Отчаявшись он понял, что это, видимо, высшая точка его пути, но, возможно, и его конец.
Музыкальные призывы невидимых существ послышались прямо над ним.
Что ж, — напомнил он себе, — я могу пасть и в движении. Поскольку справа от него уклон слегка сворачивал к востоку, Теор пополз в том направлении. Он старался не заглядывать больше за край обрыва.
Ветер задувал ему за спину, обнимал его, неся влажные струи. Пролетела еще одна группа звездообразных существ, но вне пределов досягаемости руки.
Раздался свист. Он оглянулся, с проклятием отпрыгнул и прижался к отрогу горы. Нож, словно живой, сам прыгнул в руку. Но на него не обратили внимания. Огромное и неясное в тумане, новое существо проплыло над ущельем. Человеку оно напомнило бы кита с длинными конечностями и целым гнездом тонких отростков вокруг рта. Они вбирали в себя кучку тонких живых хлопьев. Затем существо скрылось из глаз. Несколько минут Теор не смел сдвинуться с места.
Это и вправду обитаемая зона, потрясенно подумал он. Перемещаются по воздуху, живут на такой высоте, а мы и не знали об этом. Но сами-то мы живем в темных глубинах.
Он вспомнил слова Фрэзера о том, что спектроскоп показал плотное микрообразование в верхних слоях атмосферы Юпитера. Это открытие не показалось тогда Теору особенно важным. Что тут такого, если микроорганизмы — такие маленькие, что их даже не видно, — плавают выше туч? Но если они служат пищей для более крупных видов, которыми питаются еще более крупные… да, внутри его мира обнаружился еще целый живой мир!
Если бы его глаза были менее острыми, Теор рассуждал бы с точки зрения физики и химии, которым научился у людей. На этой высоте и еще дальше воздух Ио все еще достаточно плотен, чтобы поддерживать объекты значительной массы. А минералы содержатся в тучах в виде суспензии: в значительной мере щелочь, чем соединения с аммиаком придают планете такой живописный вид из космоса; но есть и еще кое-что: микрометеоритные частицы железа, кремния, магния, фосфора и окислов. Получая сверху больше энергии, чем ее попадает на поверхность, эти слои атмосферы соответственно больше способствуют поддержанию водородно-аммиачного фотосинтеза.
Возможно, и сама жизнь на Ио зародилась в верхних слоях атмосферы, и что она остается там более изобильной, чем на суше и в море. Хотя экология всей планеты еще не развилась до всеобъемлющей науки, можно сделать вывод, что населенность поверхности в большой степени зависит от атмосферных потоков, идущих сверху вниз. Не до такой степени, как жизнь в недрах земных океанов, так как растения существуют и там, но, тем не менее.
