Дмитрий Биленкин - Ночь контрабандой (сборник)
Силин едва не вскочил. Вероятно, у него был дикий вид, ибо кто-то испуганно осведомился: "Вам нехорошо?" Силин не расслышал. Рядом сидели люди, вполуха слушали гида, болтали, лениво смотрели по сторонам, кое-кто подремывал. А тени становились прозрачными!
Они этого не видели, а он видел. Но это был абсурд!
Он выждал секунду, чтобы убедиться в ошибке. Ошибки не было. Горизонт отступил вдаль, небо стекленело. Голос автогида шелестел и шелестел, потом его внезапно пересекла пауза, громом отдавшаяся в ушах Силина.
— Внимание… — зазвучал уже другой, спокойный до неестественности голос. — Прошу вашего внимания. На погодной станции произошла небольшая авария, и, пока ее исправят, всем надо пристегнуться, так как аэробус может попасть в ветровой поток…
— Ну и что? — спросил сосед. — Подумаешь, ветер…
Застывшим взглядом Силин обвел длинные ряды кресел. Прозрачный аэробус, прогулочная игрушка, слишком изящный, слишком беззащитный — и к нему… движется… корана? Нет!!!
Да. Все говорило об этом.
Силин встал, бочком, незаметно скользнул в водительский отсек. Задвинул переборку. Кресло выросло откуда-то из пола и любезно развернулось, приглашая сесть. На пульте управления лениво помаргивали сигнальные лампочки. Силин включил связь, теперь он был совершенно спокоен, ибо знал, что ему следует делать
— Алло, центр! Программа киберводителя рассчитана на корану? Прием.
Ошеломленное молчание, как он и ожидал. Пауза вполне достаточная, чтобы уяснить назначение доброй дюжины переключателей, кнопок и тумблеров, рассеянных по пульту. Он управлял сотнями машин посложней этой, он обязан был понять, что тут к чему, и он это понял.
— Кто говорит? — наконец выпалил эфир. В нем стоял грохот, как от рвущихся вдалеке мин,
— Неважно! Отвечайте на вопрос: киберводитель запрограммирован на корану?
— Нет… То есть…
Голос утонул в помехах. Он должен был утонуть, Силин ждал этого Его ужаснула беспечность тех. кто отвечал за безопасность полета. Горизонт мрачнел. Он просел, как под тяжестью, и вдруг с быстротой атомного взрыва вспучился кзжелта-черньши клубами.
— Перехожу на ручное управление! — выкрикнул Силин.
— …дите! — захрипело в ответ. — Передаю мик… к… не… не…
Силин выключил ставшую бесполезной связь. Все вернулось на круги своя. Он снова один, снова на Марсе, в его руках штурвал, он снова, как в молодости, дает бой коране.
Мельком он глянул в зеркало обзора. Лица скорей удивленные, чем испуганные, — что значит привычка к безопасности! Хрипло бормочет динамик, не разобрать что. Но пристегнулись все.
Машину приподняло, как на лифте, и он тотчас забыл о пассажирах. Прошитый молниями вал кораны стрелял вверх и вниз черными струями, и там, где струи касались почвы, она вспарывалась, как гнилая материя.
Силин нацелил машину носом к коране, слегка бросил ее вниз, вверх, в сторону. Нет, он не утратил реакции. Каждая клеточка его тела помнила корану, знала, что и как надо делать. Машина повиновалась безусловно. Он был несправедлив к ней: мощная, маневренная — не чета древним вездеходам. С такой машиной он еще посмотрит, кто кого…
Синеватый от трепета молний коготь кораны рванул почву. Ветровое стекло окатил жидкий огонь. Машину завертело штопором, но Силин удержал ее. Он рванул ее вверх, вверх, в самый центр клубящегося взрыва, где, как он знал, было безопасней всего.
"Только бы не шмякнуло первым ударом!" — пронеслась мысль, а потом уже и мыслей не осталось, потому что машина скользнула в ад.
Зрелищная машина, пггроеииая в корпус аэролета, имела четкую программу. Сначала она должна была с помощью гипнополя убедить туристов в подлинности кораны и затем через динамик в салоне быстро успокоить волнение известием, что это всего лишь "грезы наяву", историко-миражный спектакль, входящий в план экскурсии. Поступок Силина предусмотрен не был, и машина на него не реагировала.
А люди, вдруг услышавшие в эфире голос Силина, не сразу пришли в себя.
Но даже сообразив, что к чему, они не знали, на что решиться. Никто из них не подозревал до этой минуты, что турист Силин и есть тот самый человек, который открывал Марс. Но теперь все задавали себе один и тот же вопрос: убьет его правда или нет?
Город и волк
С бархатным протяжным гудением трансвей причалил к платформе. Длинное тело многосекционного вагона замерло. Волк перемахнул через борт ограждения. Когти чиркнули по сибролитовому покрытию, и Волка развернуло, чего он никак не ожидал.
— Надо сходить, как все люди! — укоризненно сказал прохожий, которому он ткнулся в ноги.
В три прыжка Волк пересек платформу и стремительной серой молнией скатился по лестнице.
Солнце клонилось к вечеру и светило сквозь ванты верхнего яруса, точно в бамбуковом лесу. Нахлынуло столько запахов, что Волк остановился.
Потом, наклонив голову, он размашисто побежал по дорожке, неприятно гладкой и до отвращения прямой.
Город был справа и слева, впереди и сзади, вверху и внизу. Взгляд Волка скользил по массивным, как скалы, или, наоборот, ажурным, точно деревья, конструкциям, путанице пролетов, галерей, арок; без внимания не осталась игла Космической башни, которая возвышалась над скопищем аэрокрыш, виадуков, висячих садов и движущихся лент тротуара. Этот город был незнаком Волку, но ничего особенно нового он в нем не находил. Да, по правде сказать, зрение в его жизни не играло исключительной роли. Подобно всем волкам, а он был им не только по имени, он в равной мере полагался на слух и обоняние. То было заповедное царство, в котором человек чувствовал себя беспомощным. Сель иногда чуть не плакала, пытаясь понять, каким образом, например, Волк отыскивает ее в незнакомом и многолюдном городе, а он ничего не мог объяснить, потому что и сам не знал. Когда он искал Сель, его просто влекло куда-то, один район был явно предпочтительней других, но почему? Секрет был не только в тонкости обоняния, но и в чем-то еще близком, но не тождественном, о чем среди людей давно уже шли споры. Вот и сейчас Волк держался избранного направления, уверенный, что правильно идет к тому месту, где сейчас находится Сель. Само это место, положим, имело весьма расплывчатые очертания, но это не беспокоило Волка — Сель не ждала его раньше заката.
Возле лифта на нижний ярус никого не оказалось. Волка это не смутило. С лифтом он и сам мог справиться. Вскочив в кабину, он встал на задние лапы, дотянулся до пульта и когтями придавил третью снизу кнопку. Дверцы бесшумно сомкнулись, и лифт заскользил. Древний страх западни, как всегда в таких случаях, на мгновение охватил Волка, но тотчас исчез. В конце концов Волк был сыном третьего поколения очеловеченных хищников, а это кое-что значило.
