Ирина Булгакова - Зона. Урок выживания
Ее выручил Грек.
— С ним все в порядке, Док. Парень вчера спас мне жизнь.
— Да? Это замечательно. Что же… — Вздохнул Док и поднялся. — Пора мне. Как зовут твоего спасителя, чтобы знать, на кого в Зоне можно положиться? А, спаситель, может сам назовешься?
— Очкарик он, — не выдержал Макс, для которого подоплека неожиданных вопросов так и осталась неизвестной. Он просто не мог смириться с тем, что его исключили из разговора.
Доктор окинул девушку на прощанье долгим взглядом, кивнул и исчез. Туман сомкнулся за его спиной.
А у Ники словно камень с души свалился.
ГРЕК
Врал парень, определенно врал. И не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы заметить, как он хромает. А спросишь — все в порядке.
Тут Краба угораздило оступиться и напороться на болотного ежа в трясине. Обычной трясине, между прочим, а не какой-нибудь болотной штучке. Так битый час скулил, демонстрируя свои царапины. Клешни растопырил — не в смысле пальцы свои уродливые — а руки вообще, где иглы засели и скулит. Между тем, сам виноват. Какого черта в болоте шарить стал? Или потерял чего? Оступился, так поднимайся осторожно, лишний раз руки в грязь не опускай. Болотные твари к теплу неравнодушны. В ботинках ходи по болоту хоть год, успевай только ноги из топи выдергивать — конечно, лучше на одном месте подолгу не стоять, но это другой вопрос. А голое тело для ежа, все равно что маячок "кушать подано".
Кое в чем Грек ежу был даже благодарен. В конце концов, если Зона решила всех на ходке пометить, пусть метит. Как бы быстро ты не бегал. Его самого — по башке, Макса в руку. Очкарика, судя по всему, в ногу. Хоть и не признается в этом, подлец. Крабу обе руки подпортила. Додумался, болван, болотного ежа руками хватать. Он всего одной иглой зацепился — стой и жди. Насосется, сам отвалится. Или снимать надо, соблюдая осторожность, в перчатках. А этот придурок стал его голыми руками отрывать. Еж и распустил полный набор. Получите, пожалуйста, сеанс иглоукалывания, согласно заказу. В самые болезненные точки.
Краб заорал так, что пришлось обернуться по-быстрому и оплеуху отвесить. Зато душу отвел. И парень угомонился. Болотный еж выпустил тельце из колючек, развернулся и в болото ушел, а иглы в ладонях у Краба остались. Растопырил пальцы широко, и иглы в разные стороны торчат, как у елочной игрушки.
С правой руки ему Очкарик сердобольный колючки вынул. С левой он самостоятельно справился.
Грек безошибочно нашел в тумане черноту — следующую вешку и, не сбавляя набранного темпа, двинулся вперед.
Следовало убираться с болота. И чем быстрее, тем лучше.
То, что Зона пока благоволила к пришельцам, еще ничего не значило. Вполне могло так получиться, что она силы копила для решительного броска.
Тишина стояла оглушительная и это пугало Грека больше всего. Чтобы ни змей, ни этих — амфибий, с приставкой "псевдо" разумеется. Не говоря об аномалиях. Гравиконцентраты кое-где мерещились, но куда-то подевались и неизменные атрибуты болотной жизни: штучки всех мастей и музей восковых фигур. В просторечие последнюю упомянутую аномалию называли болотным миражом, но Грек предпочитал развернутое название, придуманное им самим. Тем более, что имел на это право.
Музей восковых фигур — как нельзя более точно отражает суть аномалии. Когда из тумана вырастают фигуры, в точности копирующие человека и идут навстречу. Грязно-белые, с доподлинно воспроизведенными деталями. Спросите у любого сталкера, мало-мальски знакомого с местными обычаями и он вам ответит: зрелище не так чтобы пугающее, но неприятное это точно. Хочешь увидеть памятник самому себе — сходи на болото. Подойти можно вплотную и заглянуть самому себе в лицо. Если желание присутствует, естественно.
У проводника такого желания не было. Потому что он еще хорошо помнил, какая была у этих восковых кукол особенность.
Поначалу, когда фигуры стали появляться впервые — сталкеры народ нервный, к очередному подарку оказались не готовы. На все подозрительное ответ следовал один — девять граммов свинца. И желательно в голову. Вот тут-то и вскрылась одна "пикантная" особенность: скульптурки, с точностью зеркального отражения копирующие оригинал, огрызались по-взрослому. Белые пули прожигали насквозь. Откуда что бралось, неизвестно, а Зона, как известно, молчалива и не любит, когда кто-либо копается в ее грязном белье.
Лет пять назад Грек стал свидетелем подобной смерти. Тогда еще не знали, что восковые куклы только повторяют движения оригинала и никогда не проявляют самодеятельности. Хочешь жить — не стреляй. Иди прямо на предмет. Неприятно — глаза закрой. Чешется палец на спусковом крючке — почеши где-нибудь в другом месте. Столкнувшись с миражом лицом к лицу, почувствуешь холод, как из открытого холодильника. И запах соответственный, как будто в том холодильнике аммиак подтекает. И все.
Сейчас каждый это знает. Но тогда, пять лет назад, хороший сталкер Грифон, сгорел здесь на болоте. Они шли в паре, когда появились белые фигуры. Грифон выстрелил. Он был хорошим стрелком. Пуля попала точнехонько в голову. И ответ получил без промедления как в зеркале — точно между глаз. Белая пуля прожгла черепную коробку насквозь. Когда Грифон упал в туман, сквозь дыру в голове стал просачиваться белый дым.
Грек еще помнил то ощущение, что погнало его по болоту. От неожиданности он бросился бежать. И пер, пер по болоту, не чуя под собой ног. Как только не угодил куда-нибудь по глупости? Бежал, пока хватало сил и достало смелости обернуться. Что происходило за его спиной — относительно зеркального отражения, сказать невозможно. Когда он обернулся, на него смотрело такое же измученное чучело, как и он сам. Так они и стояли друг напротив друга, пока не отдышались. Вернее, дышал один Грек — кукла весьма уверенно копировала его. Не понимая до конца, что делает, обезумев от усталости, а более всего от неизвестности, Грек пошел напролом. Он помнит, как ругался последними словами, ожидая пули. Он не тешил себя иллюзиями по поводу того, что сумеет опередить или выстрелить в ответ. Наглядный пример опрометчивого решения остался навеки лежать в сердце болота. Белая фигура тоже пошла на него, сжимая в руках автомат. И ведь кричала, сволочь, соответственно. Точнее, рот разевала вполне правдоподобно.
Так и встретились два одиночества… до костра, правда, дело не дошло. Тогда Грек впервые и ощутил это неприятное ощущение от прикосновения к лицу белой субстанции. С таким же неприятным душком.
Без ложной скромности следует отметить, что роль первопроходца в выявлении особенностей восковых фигур, с тех пор приписывали Греку. Он не спорил. По мере необходимости ему приходилось делиться информацией со сталкерами. Тогда велика вероятность того, что и они поделятся с тобой.
