Сергей Абрамов - Ведьмин столб
Берни выходит из зала суда, окружённый толпой журналистов и фотографов. А за столом юристов подымается один из адвокатов ответчиков.
Адвокат. Директор леймонтского банка Оскар Плучек просит слова для внеочередного заявления.
Судья, полузакрыв глаза, еле заметным кивком изъявляет согласие.
Плучек. Хотя, по нашему убеждению, несостоятельность иска уже доказана, мы всё же считаем своим долгом пойти навстречу покупателям злополучных для обеих сторон драгоценностей и погасить сумму иска в размере двадцати пяти процентов, что в переводе на американскую валюту, в которой совершается большинство операций на ювелирных рынках, составляет сорок шесть миллионов долларов.
Представитель истцов (после краткого совещания за столом адвокатуры). Предложение в принципе заслуживает внимания, но для принятия решения требуется время. Мы просим отсрочки до утреннего заседания во вторник.
Судья. Суд соглашается с предложением адвокатуры.
Я не пересказываю здесь газетных комментаторов — они не компетентны и не влиятельны. Через два дня на утреннем заседании стороны пришли к соглашению, и дело было прекращено.
Мы встретились с Берни в столовой, где обычно обедали, и жестоко поссорились.
Он начал первый:
— Ты почему не выступила в суде?
— Потому что меня не сочли нужным вызвать.
— Ты могла этого потребовать.
— Зачем?
— Хотя бы для того, чтобы не оставлять меня одного.
— И к Дон Кихоту в джинсах присоединиться Дон Кихоту в юбке? Разделить участь осмеянных и освистанных клоунов?
— А ради истины?
— У твоей истины нет доказательств. Вернер же не выступил, скрывшись из города.
— Вернер — морально сломленный человек. Он был в Штудгофе.
— Я тоже была в Штудгофе. Но ни я, ни Вернер не выступили потому, что струсили. Ты же присутствовал в зале суда. Так неужели не ясно, что весь процесс был очень хитро подготовлен и проведён. И не в интересах истины. А истину в сущности, ты же сам закопал. Я не осуждаю тебя, но ведь это ты захлопнул калитку.
Берни встал и ушёл не прощаясь.
Книга в наборе
Берни Янг
С Эттой мы помирились, конечно, хотя мне до сих пор горько, что она не поддержала меня в борьбе с этой сворой мошенников. Но ссоры с друзьями не долговременны, да и помимо дружбы нас связывала работа: без Этты я не смог бы закончить книгу о «ведьмином столбе» на Леймонтском шоссе. Этта не только воспроизвела весь процесс по судебным отчётам в газетах, но и восстановила со своей изумительной памятью всё услышанное, обсуждавшееся и совместно пережитое в связи с событиями, завершившимися «процессом века». Лично мною увиденное и услышанное я рассказал в собственноручно написанных главах. Неподслушанные разговоры всех причастных к событиям лиц мы воспроизвели умозрительно, но с большой вероятностью: такие разговоры, конечно, были.
Ну что ж, книга закончена, предстояло только найти издателя. И представьте себе, я его нашёл. И не в издательских офисах, а среди героев книги. Не старайтесь догадаться — это не Стон и не Плучек. Плучек парит в заоблачных финансовых высях, а Стон занялся гостиничным бизнесом — строит отели на альпийских курортах. Нет, своего издателя я нашёл в баре «Аполло», он шёл прямо на меня, с лицом, похожим на кусок сырой баранины, и глазами, опухшими от виски с содовой.
— А-а, физик, — хохотнул он, — живёшь?
— Живу, — говорю.
— А где твоё гиперпространство?
— Нет его.
— То-то и оно… Значит, опять в науку?
— Не совсем, — говорю. — Пока книгу пишу о нашем алмазном бизнесе.
— Меня пощёлкиваешь?
— Не очень. Больше Стона и Плучека.
— Этих, — говорит, — щёлкнуть стоит. Издатель есть?
— Ищу.
— Везёт тебе, физик. Есть такая юридическая контора: «Винс и Водичка».
— Неужели опять открылась?
— Когда надо, она всегда открыта. Зайдёшь туда от меня и всё оформишь. Блеск?
— Блеск, — говорю.
Итак, книга уже в наборе, и вскоре человечество узнает о нашем походе в Неведомое. Может быть, меня и осудят, но я не мог поступить иначе. Я человек неверующий, но готов повторить формулу нашей судебной присяги: клянусь говорить правду, только правду, и да поможет мне бог, если я увижу опять калитку в Неведомое и не закрою её, как закрыл месяц тому назад. Может быть, через сто — двести лет, когда Стоны и Плучеки уже не будут ходить господами по нашей земле, хозяева соседнего мира снова откроют калитку и встреча двух Разумов произойдёт, как теперь говорят, в сердечной и дружеской обстановке.
