Кир Булычев - Перпендикулярный мир (сборник)
– Что-то не вижу разницы, – сказал профессор и сыграл с собой вничью на третьей доске.
Удалов попрощался и пошел к Саше Грубину. «Все-таки хороший человек Минц, образованный, – думал он, – а еврейская национальность сказывается. Ему все равно – порабощенные мы или нет. А русскому сердцу порабощение недопустимо!»
Так он и сказал Саше Грубину, когда отвлек его от изобретения вечного двигателя.
– У меня денег нет, – сказал на это Саша, запустил пальцы в свои патлы и начал бегать по комнате, сшибая приборы. – Но если бы были… не знаю, дал ли бы я их тебе.
– И ты тоже?
– Нет, тут не национальная проблема, – сказал Грубин. – Евреи и татары тоже бросались на дзоты. Тут вопрос в том, что у нас в магазине совсем электрические лампочки кончились.
– А разве что-то другое осталось? – удивился Удалов.
– Резиновые сапоги были, – сказал Грубин. – Сорок шестого размера.
– Это вчера были, – ответил Удалов. – Сегодня утром и они кончились. Значит, не дашь денег?
– А может, пускай поработят? – вопросом на вопрос ответил Грубин. – Хоть какая надежда.
Удалов ушел от Грубина. У Корнелия были принципы, и ему невозможно было от них отказаться. Его любимым героем в детстве был Иван Сусанин.
Ночью Удалов спал плохо. Ему снились эротические кошмары про то, что делают с нашими девушками инопланетяне. Проснулся он на рассвете полный решимости погибнуть, но спасти Землю от порабощения.
Он взял письменный стол сына Максимки, вынес его на Советскую площадь, на газон у памятника землепроходцам, рядом вбил в землю лопату, к черенку которой было прикреплено:
«СБОР СРЕДСТВ НА СПАСЕНИЕ ЗЕМЛИ ОТ ИНОПЛАНЕТНОГО ПОКОРЕНИЯ».
Вскоре стали появляться первые прохожие. Они останавливались, задавали вопросы, и всем без исключения Удалов честно отвечал: так-то и так, проиграл Землю в карты, нужно сто сорок три тысячи, чтобы спасти ее от порабощения.
Нельзя сказать, чтобы сильно осуждали, хотя конечно же и не одобряли. «Сегодня ты Землю в карты проиграешь, а завтра еще за что возьмешься – проигрывал бы собственную жену!» Тут все начинали смеяться. Понимали, что далеко не каждый пришелец захочет выигрывать Ксюшу с ее характером.
Подавали немного, Ложкин положил в банку из-под растворимки несколько монет, потом, возвращаясь из магазина, взял одну монету обратно. Школьники пробегали – сложились на сто рублей. Проходил Пупыкин, он теперь работает в малом предприятии «Удавка» – собирается разводить удавов на шкуры. Он вложил в благородное дело пожелание успехов.
Больше интересовались – какие условия порабощения, когда сдавать Землю, как обещали угнетать. Римма, старая приятельница Удалова, которую не любит Ксения, все пыталась узнать, как пришельцы ее обесчестят. А если обесчестят, то будет компенсация или только для удовольствия.
К обеду накопилось тысячи две пожертвований, а паники в городе все не было. Удалов, который нервничал, относил это спокойствие за счет фатализма: ведь куда убежишь – Земля круглая и проиграна целиком.
Тогда Удалов пошел в горсовет, но там было закрыто – все уехали в Вологду на курсы менеджеров. В горвоенкомате сочувствие выразили, бывший полковник Иван Потапыч решил пожертвовать собой, взял учебный автомат, с дыркой, вызвался сопровождать Удалова на последний бой.
В последний момент присоединился Пупыкин. Принес с собой недопитую бутылку. Выпили и втроем пошли в лес.
Шли пешком до самого озера Копенгаген. Любопытных, что увязались следом, Удалов шуганул обратно – в предстоящем бою может задеть случайной пулей. В шесть сорок добрались до старой лесосеки.
Тут и спустилось летающее блюдце. Медленно и зловеще открылся люк. В нем появился главный пришелец. В руке он держал бластер. За его спиной еще пришельцы, тоже вооруженные, так что наши оказались в меньшинстве, но не отступили.
– Погоди стрелять, – сказал пришелец. – Может, договоримся. Мы согласны на денежную компенсацию.
Удалов показал банку из-под растворимки. Пришелец пересчитал деньги.
– Мало, – обиделся пришелец.
– Я сам понимаю, что мало, – сказал Удалов. – Но вот мы решили сопротивляться до последней капли.
Он показал на спутников. Спутник был один, Иван Потапыч с учебным автоматом. Пупыкин уже убежал.
– Так мы не согласны, – сказал пришелец. – Давай сюда сколько есть, автомат и живите как хотите. Мы к таким больше прилетать не будем.
И пришелец повернулся, чтобы уйти.
И в этот момент раздались громкие крики и топот многих тысяч ног. Удалов понял: народ поднялся на борьбу, хоть и поздно, но бежит сопротивляться.
– Не надо, граждане! – закричал Удалов, оборачиваясь к толпе сограждан. – Они улетают! Мы победили!
Но тут случилось непредвиденное. Ревущие толпы гуслярцев отрезали пришельцев от корабля. Девушки размахивали плакатами «Обесчести меня, пришелец!» и еще «Я готова, я все отдам!». Пенсионеры кричали: «Унизьте нас пенсией, оскорбите нас сыром и колбасой!» Кооператоры волокли торты, на которых кремом было выведено: «Кушай нас, угнетатель, мы вкусные и дешевые!» Вся эта толпа громко, утробно, зловеще скандировала:
– Спонсора! Спонсора! Спонсора!
Люди начали хватать пришельцев и кидать в воздух. Некоторые качали и Удалова с криками:
– Спасибо, что ты нашел нам спонсоров!
Удалов взлетел в небо рядом с главным пришельцем.
– Странные люди! – крикнул пришелец.
– И я не ожидал! – согласился Удалов.
Когда их снова подкинули, Удалов крикнул:
– Мне обидно!
– Почему?
– Мы, русские, очень свободолюбивый народ.
– Я и вижу! – крикнул в ответ пришелец, но тут их с Удаловым уронили на землю и забыли, потому что в корабле открылся товарный люк и землян начали унижать жалкими подачками ширпотреба.
– А я не возьму! – сказал Удалов, поднимаясь с травы. – Умру с голода, босой и голый, но не продам свободу.
– Это ты брось, – рассердился пришелец. – Ты теперь порабощенный. Забудь о воле.
И Удалов, последний свободный человек в Гусляре, глотая слезы, сдался и унизил себя банкой черной икры.
Коварный план
Новые веяния в спорте порой определяются капризами моды, порой истинной логикой его развития. Поглядите на старые фотографии: пловцы в полосатых купальных костюмах по колено, фигуристки в длинных платьях и шляпах – зрелище странное для нашего взора, но объяснимое. Времена меняются. Меняются нравы и моды, и не всегда к худшему. Но длина футбольных трусов на качество паса не влияет. А вот, к примеру, фибергласовый шест для прыжков или тартановая дорожка – это уже следствие прогресса, а не моды. Но вообще-то говоря, спорт – явление консервативное. Что принципиально нового появилось в нем за последние десятилетия? Стиль плавания «дельфин»? Дельтапланы? Ну еще два-три события. Так что в этом направлении творческой мысли есть где разгуляться. Скорее всего с помощью науки и техники. А что, если оглянуться в прошлое? Может, и там можно заимствовать что-нибудь полезное?
