Роберт Хайнлайн - Пришелец в земле чужой
Джилл прикусила губу, потом улыбнулась.
— Я не знаю, как это делается.
— Я тоже, но я хочу научиться этому у Майкла. Так вот, я говорю вполне серьезно: благодарность есть эвфемизм для отвращения. Отвращение большинства людей меня не трогает, но мне не хотелось бы стать отвратительным для маленькой хорошенькой девочки.
— Что вы, Джубал, я ничего подобного не испытываю.
— Я надеюсь… но начнешь испытывать, если взрастишь в своем сознании мысль о том, что ты передо мной в долгу. У японцев существует пять способов выражения благодарности. Каждая из этих фраз буквально переводится как выражение недобрых чувств. Если бы англосаксы были так же честны! Но они выдумали чувства, которых человеческая нервная система не способна производить.
— Джубал, вы старый циник. Я вам благодарна и буду благодарна в дальнейшем.
— А ты сентиментальная девчонка. Мы друг друга отлично дополняем. Давай-ка закатимся в Атлантик-Сити и кутнем!
— Как можно, Джубал!
— Где же твоя благодарность?
— Я готова. Когда едем?
— Ехать нужно было сорок лет назад. Это первое, а второе — ты права: Майк должен обучиться человеческим привычкам. Он должен разуваться в мечети, сидеть с покрытой головой в синагоге, прикрывать наготу, когда этого требуют нормы морали. Иначе его сожгут за ересь. Только ради бога Аримана, не подвергай его идеологической обработке. Могу тебя заверить, ему это безразлично.
— Я не думаю, что у меня это получится. Но Майк не похож на безразличного человека.
— Пора бы уже Майку одеться.
— Пойду гляну, что он делает.
— Минутку, Джилл. Я объяснял, почему не хочу обвинять кого-либо в похищении Бена. Если Бен, скажем так, незаконно задержан, то мы не можем уличить никого в том, что он стремится избавиться от свидетеля в лице Бена. Если Бен жив, у него есть шанс остаться в живых. Я в первый же день твоего приезда предпринял другой шаг. Ты хорошо помнишь Библию?
— Не очень.
— Эта книга заслуживает изучения, так как содержит практические советы на все случаи жизни. «Каждый, кто делает зло, боится света» — это сказал Иоанн, а, может быть, Иисус, неважно. Я все время ждал, что у нас начнут отбивать Майка. Не могли же они не заметить, как ты тащила его сюда. Я живу на отшибе и тяжелой артиллерии во дворе не держу. Единственное оружие, которого они боятся, и которое, по-видимому, остановило их — это свет. Общественное мнение. Я устроил так, что малейший скандал в моем доме станет достоянием общественности, мировой общественности! Неважно, какие при этом будут действовать рычаги, главное: если здесь что-нибудь случится, это покажут по трем программам. Об этом будут оповещены специальными сообщениями большие люди, которым будет приятно поймать на горячем нашего уважаемого Генерального Секретаря.
Харшоу нахмурился.
— Но я не могу ждать бесконечно. Когда я все организовывал, я боялся, что скандал произойдет сейчас же. Мне кажется, что, пока внимание предупрежденных мною людей не ослабло, нам следует поторопить события.
— Каким образом, Джубал.
— Я думал об этом последние три дня. Ты своим рассказом о чуде навела меня на мысль.
— Простите, Джубал, что не рассказала раньше. Я боялась, что мне не поверят, и рада, что вы верите.
— Я не говорил, что верю.
— Как!
— Я верю, что ты говорила правду, Джилл. Но сны и галлюцинации — тоже правда в своем роде. То, что произойдет сейчас, произойдет на глазах Беспристрастного Свидетеля и кинокамер, которые уже снимают, — он нажал кнопку. — Я не думаю, что Энн, находясь при исполнении служебных обязанностей, — а кинокамера и подавно, — заснет или поддастся чьему-либо гипнотическому воздействию. Мы разберемся, с какой правдой имеем дело, а потом подумаем, как вынудить к действию власть имущих… и, может быть, подумаем, как помочь Бену. Веди Майка.
Причина отсутствия Майка не была сверхъестественной: он стреножил себя шнурками. Сделав шаг, он упал, затянув при этом узлы. Ему понадобилось значительное время, чтобы проанализировать происшествие, развязать шнурки и завязать их правильно. Времени он, по марсианской привычке, не считал; он был огорчен, что неправильно усвоил то, чему его учила Джилл. Когда Джилл пришла за ним, Майк исповедовался ей в своей несостоятельности, хотя шнурки уже были завязаны как надо.
Джилл утешила его, пригладила ему волосы и повела за собой.
— Здорово, сынок. Садись, — приветствовал его Харшоу.
— Здорово, Джубал, — торжественно произнес Валентайн Майкл Смит, сел и погрузился в ожидание.
— Что ты узнал сегодня, мальчик? — спросил Харшоу.
Смит радостно улыбнулся и, как всегда, после небольшой паузы ответил:
— Я научился делать сальто в полтора оборота, прыгая в воду. Разбегаешься, прыгаешь и входишь в воду…
— Я видел — вытянув носки, колени прямые, стопы вместе.
— Неправильно? — огорченно спросил Смит.
— Для первого раза очень даже правильно. А вспомнил, как это делает Доркас?
Смит подумал.
— Вода принимает Доркас, любит его.
— Не его, а ее. Доркас — она.
— Ее, — поправился Смит. — Разве я говорю неправильно? Я читал в словаре Уэбстера (третье издание, Спрингфилд, Массачусетс), что мужской род включает женский. Словарь приводит пример из Закона о контрактах (пятое издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, с. 1012). Там сказано…
— Постой, постой, — прервал Харшоу, — мужской род действительно включает женский, но только в том случае, когда ты говоришь вообще. Если говоришь о конкретной женщине, ты должен говорить «она», «ей», «ее».
— Я запомню.
— Ты бы лучше заставил Доркас на деле доказать ее женский род, — Харшоу подумал. — Джилл, парень спит с тобой? Или с кем-нибудь из вас?
— По-моему, он вообще не спит.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Отвечаю: он не спит со мной.
— Я спросил не из праздного любопытства, а из чисто научного интереса. Майк, чему ты еще научился?
— Я нашел два способа завязывать шнурки. Один хорош для того, чтобы лежать. Другой — для того, чтобы ходить. Я выучил спряжения…
— Что еще?
— Вчера я учился ездить на тракторе, — восторженно улыбнулся Майкл. — Так здорово!
Джубал выразительно взглянул на Джилл.
— Когда это происходило?
— Вчера, когда ты спал, Джубал. Все было хорошо: Дюк не дал ему упасть.
— Понятно, что не дал… Майк, ты читал что-нибудь?
— Да, Джубал.
— Что?
— Я прочел, — доложил Майк, — еще три тома Энциклопедии: Maryb-Mushe, Mushr-Ozon и P-Planti. Ты не велел мне читать Энциклопедию помногу, поэтому на Planti я остановился. Потом я прочел «Трагедию Ромео и Джульетты» Уильяма Шекспира. Потом «Мемуары Джакомо Казановы» в переводе Фрэнсиса Уэлдмена. Потом я вникал в прочитанное. В это время Джилл позвала меня завтракать.
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
