Евгения Лопес - Черная дыра (книга 2)
При этих словах земляки Рагунды зашумели, заволновались; раздались возгласы: «Правильно!», «Как он, так и с ним!», «Пусть вернет принцессу!».
– Друзья мои, – принц поднял обе руки ладонями вперед, отчего крики стихли. – Я совершенно согласен с вами в том, что поступки господина Данхара незаконны и безнравственны. Но разве то, что творится сейчас здесь – не те же самые произвол и шантаж? Чем же мы, атонцы, тогда лучше господина Президента? Мы не можем позволить себе решать проблемы такими способами, иначе не сможем уважать самих себя. Понимаете? И другие нации не смогут нас уважать… Не смогут доверять нам, рассчитывать на честное, законное рассмотрение межпланетных вопросов впредь. Атонцы имеют в Галактике репутацию порядочных и благородных людей; мы и наши предки работали на это не одну сотню лет, так давайте не будем разрушать достигнутое.
Заговорщики слушали его в полной тишине; многие стыдливо опустили глаза, осознавая свою неправоту. Рагунда, краснея, кусал губы и теребил полу пиджака.
– Но… а как же тогда? – растерянно произнес он. – Вергийцы сейчас высадятся на Декстре, а что же дальше? Война?…
Принц отрицательно покачал головой.
– Войны не будет, это я вам обещаю твердо. А что касается высадки на Декстре… Да, «Ураган» направляется к ней. Но Декстра находится очень далеко. А в долгом перелете, в космосе, может случиться все, что угодно. Жизненные пути неисповедимы…
При этом, глядя прямо в глаза советнику, он чуть-чуть, едва заметно улыбнулся; и Рагунда понял. Он мгновенно посветлел лицом, улыбнулся принцу в ответ и скомандовал:
– Развяжите господина Президента.
– Господин Нуранда, – принц обернулся к дверям. – Пусть Ваши сотрудники проводят господина Данхара в его апартаменты.
– Слушаюсь, – кивнул начальник Службы Безопасности.
Однако Данхар не спешил уходить; он встал, потер свои затекшие руки, и, сделав несколько шагов вперед, остановился перед принцем.
– Господин принц! – воскликнул он запальчиво и возмущенно. – Я требую объяснений! Что означает эта Ваша фраза? Что Вы имели в виду?
– Какая именно фраза? – вежливо поинтересовался принц.
– Вот эта, «жизненные пути неисповедимы…»
Принц пожал плечами.
– Всего лишь то, что жизнь всегда непредсказуема. Ничего более.
Лицо Президента исказила злобная гримаса.
– Ничего более? Как бы не так! Я не знаю, что Вы там затеяли, господин принц, но в любом случае это Вам дорого обойдется!
– Мы затеяли? – переспросил принц, делая ударение на слове «мы». – А что затеяли Вы, господин Данхар? Пожалуйста, объясните мне, потому что я вот уже несколько дней силюсь постичь, но не могу. Почему Вас не беспокоят двадцать миллиардов смертей? Потому что они случатся далеко? Потому, что Вы этого не увидите? Не испытаете ужаса от этого зрелища? Потому, что Ваш личный комфорт не будет нарушен? Почему?
Глаза господина Данхара налились кровью.
– Как же вы все осточертели мне с этими вопросами! Извольте, я отвечу! Да, именно поэтому! Потому, что мне нет до них никакого дела! Потому, что мои собственные проблемы для меня важнее, чем их смерть! Потому, что я считаю людей самыми бесполезными, бессмысленными, никчемными существами на свете! И мне безразлично, сколько их где-то там погибнет – пять, десять, двадцать миллиардов… И это ни на секунду не нарушит моего личного комфорта!
Все присутствующие замерли потрясенно; Рагунда оторопело выдохнул:
– Мерзавец…
– Нет, господин Рагунда, – усмехнулся принц. – Он не мерзавец. Он просто несчастный.
Данхар вздрогнул. До боли знакомые слова словно пронзили его насквозь. Черные глаза принца были совсем не похожи на синие, цвета безоблачного, знойного июльского неба глаза Гираны; но на мгновение он словно бы ощутил присутствие покойной жены…
– Просто несчастный, – повторил принц. – Он просто не способен любить. Вы знаете, господин Данхар, что такое черная дыра? Так вот, настоящая черная дыра – это Ваша ненависть к людям. Уничтожающая все вокруг себя…
Он еще раз печально усмехнулся, развернулся и направился к выходу. За ним потянулись и остальные. Нуранда, брезгливо глядя на вергийца, подозвал двух сотрудников и отдал приказ о сопровождении.
Вернувшись во дворец, в собственную гостиную, Рилонда включил телевизор: как и следовало ожидать, все каналы показывали его самого. Журналистские «летуны» сработали добросовестно, и теперь разыгравшаяся в Корпусе Госсовета драма препарировалась в новостях со всех возможных ракурсов, до мельчайших подробностей.
Он налил себе маньяри и уселся на диван, чувствуя усталость и опустошение. За окном уже вечерело. День действительно выдался трудным…
– Сынок, ты у себя? – в приоткрытую дверь заглянул король.
– Да, пап, заходи, – пригласил Рилонда.
Гаренда вошел, и, сев рядом с сыном, кивнул на телевизор:
– Смотришь?
– Да так, для фона…
Король улыбнулся.
– Ты был великолепен. Смело, решительно, мудро разобрался с такой каверзной ситуацией! То, как ты действовал, достойно восхищения. Я тобой горжусь! Твои высказывания о репутации атонцев, о черной дыре цитирует вся планета. В интернете сотни тысяч откликов. Поздравляю с очередным успехом, сынок.
Рилонда вздохнул.
– Спасибо, пап. Мне очень приятно, что ты мной гордишься.
Король внимательно посмотрел на него.
– Почему тогда такой хмурый? А, понимаю… Беспокоишься за Гелу и друзей? Но ведь ты прекрасно все подготовил. За сутки организовал сложнейшую операцию, предусмотрел все до мелочей, вплоть до нейтрализатора… Я уверен, все пройдет гладко.
Рилонда опустил голову.
– Мне плохо, пап. Мне очень плохо… Что бы я ни делал, на что бы ни отвлекался, мои мысли – только о Геле. Ведь я не знаю даже, жива ли она. А если жива… – он запнулся, – моя ли она.
– Ты сомневаешься в ней? – тихо спросил король.
– В ней – нет. Я знаю, она любит меня. А вот в нем… Вообще-то Веланда – хороший человек, более того – он мой друг, и я очень дорожу нашей дружбой… Но любовь… Она все путает, она не слушается разума, она воспламеняет, она открывает в людях такое, о чем они и сами не подозревают… Поэтому я, даже зная Веланду, не могу прогнозировать, как он поведет себя, оставшись с Гелой наедине в пустом корабле… А самое невыносимое, что я лишен возможности как-то повлиять на события…
Король нахмурился.
– Да если он посмеет хоть пальцем ее тронуть… Я ему тут устрою такое… Не посмотрю, что гений.
Рилонда грустно улыбнулся.
– Да разве дело в наказании, папа…
