Георгий Гуревич - Беседы о научной фантастике
У Ефремова нет скуки в его совершенном обществе. Общество уже благоустроено, основные проблемы уже разрешены. Подвиги совершаются где-то вдалеке, на границе незаселенных мест, на дне океана или на острове Забвения, упрямо живущем по старинке. Это все сторожевые подвиги, арьергардные, но где же авангардные - подвиги продвижения вперед? Даже школьники в произведении Ефремова знают, что самое главное - движение вперед.
Но если все совершенно, куда и зачем двигаться? Именно тут противоречие, не разрешенное Ефремовым.
И другая сторона того же вопроса.
Чтобы завершить книгу, где-то нужно поставить точку. Чтобы нарисовать общество, разрешившее все задачи, нужно ограничить число задач. И Ефремов ограничил... количество населения. Все оно размещено в узкой средиземноморской полосе... Ограничена, 150-200 лет, и продолжительность жизни. В исторической схеме будущего веку Первого Изобилия предшествует век Упрощения Вещей. Так и написано: "Требование дать каждому все вызвало необходимость существенно упростить обиход человека... Одно только прекращение невероятной расточительности питания обеспечило пищей миллиарды людей".
Ограничено, упрощено, прекращено! Нет потребности и нет причины для роста, для движения вперед.
Только для космоса "не поставлена" точка. Пока еще звездолеты топчутся на "пятачке" поперечником в полсотни световых лет, а до других галактик миллионы и миллиарды. Нет возможности посетить отдаленные звезды.
Но если видишь звездожителей на экране, если связан с ними по радио, так ли обязательно ездить в гости? Это не самая неотложная задача! Вдохновит ли она ВСЕ население Земли на подвиги, творчество и даже самоограничение? Однако другой задачи Ефремов не нашел.
Но юный герой Ефремова говорил, что главное - это движение вперед. Какое же движение вперед предлагает писатель в романе.
В предыдущих беседах о Свифте, о Жюле Верне и о Томасе Море мы давали историческую справку, потому что и страна, и эпоха были далекие, чуждые; чтобы понять писателя, надо было представить еще и в какие времена он писал.
Но И.А.Ефремов (1907-1972) - наш современник.
Он родился в 1907 г. и прожил насыщенную жизнь. Всего было много: странствий, впечатлений, размышлений и трудов. Рано оставшись без родителей, он стал воспитанником красноармейского полка, принимавшего участие в штурме Перекопа. В семнадцать лет стал штурманом, плавал на Тихом океане и на Каспийском море. Но море оставил ради геологии и к двадцати годам обнаружил кладбище вымерших земноводных на Севере. Экспедиция за экспедицией в Сибири (разведка БАМ, между прочим), потом в Монголии. В тридцать три года Ефремов доктор биологических наук, в дальнейшем - создатель тафономии, особой , науки о том, как и где искать остатки ископаемых животных. В 1952 г. получил Государственную премию.
И одновременно - литература. Еще в конце войны, в 1944 г., появились его "Рассказы о необыкновенном" - романтичные и героические истории о геологах и моряках. За ними последовали "Звездные корабли" - одна из первых у нас повестей о пришельцах, историко-приключенческий роман "На краю Ойкумены", а в 1957 г. в "Технике - молодежи" начал печататься роман "Туманность Андромеды".
Обратите внимание: "Туманность Андромеды" появилась в 1957 г. - за несколько месяцев до запуска самого первого искусственного спутника.
Фантастика чутко отражает настроения современников. Истина эта покажется странноватой тем, кто знаком поверхностно с этой литературой. Но связь тут своеобразная, не прямая: фантастика отражает не достижения и события, а настроения - мечты и надежды, или опасения. Фантастика - литература впередсмотрящих (или же спорящая с впередсмотрящими). Ефремов был впередсмотрящим, он отражал мечты и настроения завтрашнего дня.
"Туманность Андромеды" писалась до выхода человека в космос. Но когда другие писатели-фантасты, вдохновленные успехами советской космонавтики, устремились мысленно в звездную бесконечность, Ефремов уже начинал создавать новый роман - "Лезвие бритвы" - о нераскрытых возможностях человека, о резервах физиологических и психологических. Это направление (психологическое) советская фантастика приобрела в 70-е годы.
Беседа десятая
Итоговая и напутственная
Намеченный нами маршрут пройден. Закончен наш поход по Стране Фантазий. Посетили мы самые разнообразные области - и сугубо научные, за труднопроходимыми горами Обоснований, и совсем необоснованные, на равнине Чистой Мечты; познакомились с фантастикой-приемом и фантастикой-темой, прошли области познавательной, приключенческой, психологической, сатирической фантастики, утопии и антиутопии. Посетили, но нельзя сказать, что изучили. Невозможно изучить все области фантастики, рассказать обо всем в одной книге. У нас задача была скромнее: объяснить сложности фантастики, облегчить ее понимание.
Вы убедились, что фантастика разнородна. Многолика и разнородна потому, что выполняет разные задачи. Так что, закончив чтение интересной книги, узнав, спаслись ли герои, удалось ли им вернуться домой, наказаны ли злодеи и состоялась ли чья-то свадьба, не торопитесь ставить книгу на полку или отдавать в библиотеку. Присядьте на полчасика, подумайте, что хотел сказать автор: призывал ли он жертвовать собой во имя бесценного знания, мечтал или высмеивал мечты, воспевал чувства или трезвый разум, прославлял природу, технику или человека. И не навязывайте автору обязательные, для всех книг одинаковые требования. Прежде всего постарайтесь понять, какую цель ставил автор. Цель - главное,в книге. Лишь по главному к автору полная мера претензий. Тут можно и соглашаться с ним, можно и возражать, и упрекать: главное в книге не получилось! Второстепенное тоже следует принимать во внимание. Ведь второстепенное не нулевое. Ведя экскурсию по Стране Фантазий, мы старались подбирать ясные по замыслу, четко целенаправленные произведения. Но ведь писатель, приступая к работе, не обязательно задается целью написать произведение в жанре фантастики чистой мечты или приключенческую фантастику. Чаще у него всего понемножку. Второстепенное тоже стоит оценить, но понимая, что это второстепенное.
Определить задачу автора - первый этап понимания книги. Когда же ясно, что он хотел сказать своим произведением, полезно подумать и о том, почему именно это он хотел сказать. И тут очень важно знать историческую обстановку. Но это уже следующий этап.
В беседах о фантастике мы старались дать социально-историческую справку и даже рассказывать не только о событиях, но и о настроениях эпохи. Без этого нельзя было бы понять горечь Свифта, восторженную веру Жюля Верна в прогресс или скептические сомнения Уэллса.
