Полдень XXI век - Журнал "Полдень XXI век" 2005 №1
Нечего и говорить, что мы не стали пересаживать душу Мачика в камень, а отправились назад и принялись проверять — все ли пересаженные нами души на месте. Иными словами, мы устроили гигантскую инвентаризацию, — где могли, конечно, и обнаружили, что души, заточенные нами в неживую материю, почти все сбежали. Не было также некоторых душ, помещенных в растения, да и среди человеческих тел случались накладки. Душа передовой доярки, помещенная в депутата Шандыбина, бесследно испарилась, а на ее месте сидела неизвестная нам душа старшего сержанта Драчева, погибшего от рук новобранца, который не снес дедовщины.
Вдобавок по пути обратно в электричке от нас сбежал таракан Мачик.
Эти неприятные открытия сильно насторожили меня, а Сигму буквально поставили на грань помешательства. Души не желали расставаться со своею свободой и находили различные лазейки, чтобы покинуть неугодные им вместилища.
И чего от них можно было ожидать — неизвестно.
Когда мы рассказали об этом зашедшему в гости Костику, он воспринял все очень серьезно и сказал:
— Я буду молиться за вас.
Сигма теперь засыпала только рядом со мной, взяв мою ладонь в свою, при этом часто взрагивала и стонала во сне. Ее осаждали видения душ, которых она лишила покоя.
Успокаивающие таблетки не помогали.
Я пробовал орудовать спирососом, пытаясь поймать витавшие над нею души, и иногда мне это удавалось. Однако это мало помогало. Непойманных душ было больше.
…Однажды я проснулся от крика и от того, что Сигма во сне сжала мою ладонь до боли.
— Не надо… Нет! Нет!! А-а… — кричала она.
Я разбудил ее, сильно встряхнув. Она проснулась, дико озираясь, потом стала шептать:
— Джин, он здесь! Я вижу его! Он хочет меня убить! Спаси меня!
Ее била лихорадка.
— Кто? Кто? — допытывался я.
Она только трясла головой, не в силах ответить. Потом снова закричала, изгибаясь, как от боли.
И тогда я спрыгнул с кровати, схватил мамин оберег и сунул ей в ладонь. Не знаю, почему я так сделал. По наитию.
Сигма еще пару раз дернулась и затихла. Лицо разгладилось, стало спокойным. Она уснула, сжимая в кулаке камешек цвета крови.
Утром она не помнила ничего — кто к ней приходил и чем грозил. Может быть, это был Сталин, но может, и Мачик.
Я собственноручно, пользуясь лишь маленькими круглогубцами и кусачками, изготовил легкую серебряную оправу из старого кулона и заключил туда сердолик, который и повесил на грудь Сигме.
— Спаси и сохрани, — сказал я, целуя ее.
Потревоженные нами души больше не беспокоили Сигму. Она засыпала с красной капелькой на груди, по-прежнему держа мою ладонь в своей, и я любовался ею. Оказывается, она была очень хороша, когда ничто ее не беспокоило и она могла улыбаться.
А через три ночи у нас наконец случилась любовь.
Я проснулся от ее прикосновений — горячих и нежных. Она искала меня губами, мы поцеловались, сплетенные и нагие, и дальше я не умею описывать, что произошло. Это было как у всех любящих впервые, при этом у нас было чувство, что мы прожили вместе уже целую жизнь.
И камешек цвета крови все время был между нами, вился на серебряной цепочке, плясал в такт нашим движениям, светился в темноте, оберегая души от чужого вторжения.
Сердолик — камень любви и верности, посмертный подарок мамы, — наконец соединил нас и сделал мужем и женой.
Утром Си проснулась и изумленно проговорила:
— Хорошо-то как было!
И снова потянулась ко мне.
И мы не вылезали из постели до вечера.
А еще через несколько дней, вечером, уплетая за обе щеки сыр и салат, который я соорудил, и запивая все это вином, Си сообщила:
— Я больше их не вижу!
— Кого? Кто приходил ночью? — спросил я.
— Нет. Вообще. Никаких душ. Ни у кого. Я проверяла спироскопом. Как ты думаешь, может быть, фиг с ними?
— Ну конечно, фиг с ними, — сказал я.
Эпилог
Да, Сигма полностью потеряла дар видеть чужие души. Этот талант умер навсегда, и мы не жалеем об этом. Зато музыкальный талант ее сохранился, и она по-прежнему умеет играть на всех музыкальных инструментах, даже на тех, которые видит впервые.
Теперь она работает в детском саду музыкальным воспитателем. Многие родители потом отдают ее воспитанников в музыкальную школу.
Я бросил свое охранное предприятие у Мачика, который по-прежнему ведет передачу про зверей, сильно похудел, стал вегетарианцем и много жертвует из своих капиталов на благотворительность.
Серафима Саровская открыла «Академию черной и белой магии» и процветает. Она написала книгу, к ней записываются на прием, и она читает инкарнации клиентов. Мачик говорит, что эти легенды для клиентов сочиняет прежняя команда сценаристов.
А я теперь делаю украшения. Это кулоны, серьги и браслеты с полудрагоценными камнями. Тот первый камешек, который я оправил, дал начало моему новому делу.
Костик закончил Духовную академию и получил небольшой приход во Всеволожском районе под Петербургом. Он бывает у нас и по-прежнему пишет стихи. Недавно прочитал нам вот такое:
И все-таки, когда моя душа,
Как говорят, покинет это тело,
Спасительной свободою дыша,
Она не будет знать предела.
Неправда, что всему один конец.
Душа моя — фонарик путеводный
Среди теней, которыми Творец
Не дорожит во тьме холодной.
Неотличим от прочих только тут,
Незримый свет храню я под секретом.
Но если все ослепнут и уйдут,
Кто уследит за этим светом?
Душа Сталина где-то затаилась, хорошо если в таракане.
Кошиц почему-то перестал писать стихи, что есть несомненное благо. Более того, даже пожертвовал Костикову храму какую-то сумму на создание воскресной школы. Единственное, куда следует сейчас вкладывать деньги, — это дети. Он это понял.
Кстати, о детях. Мы с Сигмой ждем прибавления семейства. Сейчас она не работает, мы вместе обустраиваем нашу новую квартиру, купленную на деньги, вырученные за фиктивную душу Грибоедова, и иногда вспоминаем месяцы безумной гонки за душами, за славой и деньгами, за так называемым благом человечества.
Человечество обойдется без наших благ. Быть как все — единственное благо, которое мы выбрали. Костик правильно написал про «незримый свет», который есть в каждой душе, если ее не выворачивать наизнанку.
Михаил Кондратьев
Добро, зло и выгода
Немалое село — с две сотни изб да клетей наберется. Половина крыш топорным тесом хвастает. Опять же: амбары новые, огороды — все подворья застроены. Знать, зажиточных хозяйств вдосталь. И впрямь, что ли, желтопуз-переросток рядом вьется?
