Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга
— На классическом английском на ваш второй вопрос можно ответить многими способами; на «лингва галакта» он не имеет прямого ответа. Следует ли отключить все определения, где глагол «любить» эквивалентен глаголу «нравиться»?
— Конечно. Речь не о том, что я «люблю» яблочный пирог или музыку. Я имею в виду любовь в старинном ее доброжелательном смысле.
— Согласна, Лазарус. Тогда остающееся можно подразделить на две категории: «эрос» и «агапэ» — и определить каждую самостоятельно. Я не могу познать «эрос» на собственном опыте, поскольку не обладаю телом и необходимой для этого биохимией. Посему могу предложить либо общие определения, выраженные в словах, либо количественные обобщения статистических данных. Но в обоих случаях я не сумею проверить свои утверждения, поскольку не наделена полом.
«Черта с два, — буркнул я себе под нос. — Ты самка, ничуть не хуже кошки в пору». Но технически она была, конечно, права, и мне часто бывало стыдно перед ней, лишенной возможности испытать радости секса, хотя она была способна на это куда больше иных человеческих самок, наделенных всеми необходимыми железами, но лишенных чувства сопереживания. Но я никому не говорил об этом. Анимизм — и в особо легкомысленной разновидности… желание «жениться» на машине, столь же пустое, как плач младенца, недовольного тем, что вырытую в саду ямку нельзя утащить домой. Лазарус прав: моего умишка мало, чтобы распоряжаться планетой. Но сам-то он кто такой?
— Хорошо, отложим на некоторое время «эрос», — Лазарус выглядел весьма заинтересованным. — Минерва, если судить по твоим словам, может показаться, что ты способна испытывать «агапэ». Или уже испытывала?
— Возможно, иногда я бываю чуть дерзка в своих формулировках, Лазарус.
Дед фыркнул и заговорил так, что я уж подумал, не рехнулся ли старец. Впрочем, я и сам теряю рассудок, едва ветер задует из этого угла. Или же долгая жизнь сделала его едва не телепатом — даже в разговорах с машинами?
— Прости, Минерва, — мягко проговорил он. — Мой смех относится не к тебе, а к твоему ответу. Игра слов, знаешь ли. Снимаю вопрос. Расспрашивать даму о ее сердечных увлечениях бестактно. Пусть ты и не женщина, но вне сомнения дама.
Потом Лазарус обратился ко мне, и слова его немедленно подтвердили, что он раскрыл секрет, который мы делим с моей Занудой.
— Айра, Минерва обладает потенциалом Тьюринга?
— А? Безусловно.
— Тогда попроси ее прибегнуть к нему. Ты сказал, что собираешься эмигрировать. Будь что будет. А ты все продумал?
— Продумал? Мои намерения непреклонны — так я вам и сказал.
— Я не совсем о том. Я не знаю, кто владеет оборудованием, именующим себя Минервой. Надо думать — попечители. Итак, я предлагаю тебе немедленно приказать ей сдублировать свою память и логические блоки, чтобы создать ее второе «я» на борту моей яхты «Дора». Минерва должна знать, какие контуры и материалы ей необходимы, а «Дора» — как это все разместить. Места хватит, главное — память и логика; Минерве не потребуется дублировать внешние блоки. Но начинай немедленно, Айра, ты не сможешь быть счастлив без Минервы — после того как прожил вместе с ней около века.
Сам я тоже так думал. Но вяло попытался воспротивиться:
— Лазарус, вы согласились на полную реювенализацию, и я не могу рассчитывать на яхту как ваш наследник. В то же время я действительно собираюсь эмигрировать. Но примерно лет через десять.
— Ну и что? Если я умру, станешь наследником. Я же не гарантировал тебе, что не прикоснусь к этой самой кнопке по истечении тысячи дней — независимо от проявленного тобою усердия. Но, если я останусь жив, обещаю доставить тебя вместе с Минервой на любую планету, а теперь посмотри-ка налево, наша детка Иштар чуть в трусы не надула, стараясь привлечь к себе твое внимание. Только не похоже, чтобы на ней были трусы.
Я оглянулся. Реювенализационная распорядительница явно намеревалась показать мне какую-то бумагу. Я вежливо взял бумажку, поскольку ее протягивала женщина, хотя заместители мои были предупреждены: пока я беседую со старейшим, отвлечь меня от этого занятия может разве что революция. Я проглядел, подписал, заверил отпечатком пальца и вернул бумагу — администраторша просияла.
— Бумажная работа, — сказал я Лазарусу. — За это время какой-то клерк превратил ваше устное намерение в письменное распоряжение. Вы хотите немедленно приступить к делу? Ну, не сию минуту, а к вечеру.
— Хорошо… Айра, завтра мне хотелось бы подыскать себе какое-нибудь жилье.
— Вам здесь неудобно? Может быть, вы хотели бы что-то изменить — только скажите, и все будет сделано.
Лазарус пожал плечами.
— Все в порядке — только все же это больница. Или тюрьма. Айра, клянусь, они не только успели накачать меня новой кровью; теперь я себя хорошо чувствую и не нуждаюсь в больничной койке. Я могу жить где угодно и приезжать сюда на процедуры.
— Ну… Простите, я хочу чуть-чуть поговорить на галакте. Хотелось бы обсудить с дежурными техниками кое-какие проблемы.
— А ты не простишь, если я напомню, что ты заставляешь женщину ждать? Ваш разговор никуда не денется. Минерва знает, что я предложил ей сдублировать себя, чтобы вы могли лететь вместе… А ты не сказал ей ни да ни нет и не предложил ничего лучшего. Если ты не собираешься что-то делать, самое время стереть из памяти эту часть нашего разговора. Пока у нее контур не перегорел.
— Ох, Лазарус, она не думает ни о чем услышанном в этой палате, пока не получит конкретного приказания.
— Хочешь пари? Не сомневаюсь, в основном она так и поступает и только записывает, но этот вопрос заставляет ее размышлять — и она ничего не может с собой поделать. Или ты не знаешь женщин?
Я признал, что хорошо, конечно, не знаю, но прекрасно помню, какие инструкции давал ей относительно наблюдения за старейшим.
— Проверим, Минерва!
— Да, Лазарус.
— Несколько мгновений назад я спросил у Айры о твоем потенциале Тьюринга. Ты обдумывала разговор, последовавший за этим вопросом?
Клянусь, Минерва замешкалась… смешно говорить — для нее наносекунда то же, что для меня секунда. К тому же она не колебалась. Никогда.
— Моя программа по данному вопросу, — ответила машина, — ограничена следующими действиями — цитирую: не анализировать, сличать, передавать, ни в коей мере не манипулировать с записанными в память данными, если исполняющим обязанности председателя не введена конкретная подпрограмма. Конец цитаты.
— Те-те-те, дорогуша, — ласково произнес Лазарус. — Ты не ответила. И преднамеренно уклонилась от ответа. Но лгать ты не привыкла, так ведь?
— Я не привыкла лгать, Лазарус.
Я еле сдержался.
