Андрей Саломатов - Синдром Кандинского
— Откровенно говоря, я надеялся, что уговорю тебя, даже если стал тебе противен. Ну можно же договориться двум нормальным людям.
— Нет, нельзя, — ответила Лена. — Раньше надо было договариваться.
— Раньше, — тихо сказал Антон. — Раньше я ничего этого не знал. Человеку мало сказать, что он не прав, он должен это почувствовать.
— Ну вот я и помогла тебе почувствовать, — ответила Лена. Благодарить не надо.
— Ты знаешь, я бросил колоться, — не обращая внимания на сарказм, сказал Антон.
Лена усмехнулась и подчеркнуто равнодушно спросила:
— И давно?
— Давно, — ответил Антон. — Вернее, недавно. Три дня назад.
— Что-то не верится, — сказала Лена и опять посмотрела в сторону рынка.
— Верится, не верится, — раздражился Антон. — Перестань ты говорить со мной таким тоном.
— Ладно, я пойду, — сказала Лена. — Мне только твоей истории не хватало. Бросил и молодец. Ты прав, мне не до тебя. Попробуй начать все с самого начала. Ты ещё молодой. А я уже не хочу обратно в эту клетку.
— Да?! — тихо, с отчаянием в голосе вопросил Антон. — Ты когда-нибудь умирала?
— Нет, не приходилось, — начиная нервничать, ответила Лена.
— Но болела ведь? И вот представь себе, после тяжелой болезни ты выздоравливаешь и говоришь человеку, которого считаешь самым близким: "Я выкарабкалась". А он отвечает тебе: "Мне все равно".
— А ты вспомни, — не выдержав, почти закричала Лена. — Со мной это было много раз. Хотя что ты можешь помнить, кроме своего кайфа?! Сколько я болела! И в маленькие промежутки, когда у тебя не было морфия, я надеялась, что вот, наконец ты бросил. И когда я говорила тебе об этом, ты смеялся, и начиналось все сначала. Так что насчет болезни помолчи. Я свое отболела, и не тебе упрекать меня в равнодушии.
— Мне очень трудно без вас, — неожиданно сказал Антон.
— Это твои проблемы. Женись на какой-нибудь вдове, они терпеливые. Я видела тебя позавчера с красивой женщиной. Вы очень хорошо смотрелись. А как она тебе — слушает, раскрыв рот?
— Дура, — с ненавистью сказал Антон.
— Сам дурак, — спокойно ответила Лена.
— Я не то хотел сказать, — спохватился Антон.
— Все, я пошла. Передай своей мадам, что я одобряю её выбор и очень завидую ей.
— Подожди. — Антон взял её за локоть, но Лена вырвала руку. — Я хочу тебе сказать на прощание: — Этот, — Антон показал в сторону рынка, — рано или поздно поступит с тобой так, как ты поступила со мной.
— Это не твое дело. Не тебе читать мне мораль, — ответила Лена.
— Я просто предостерег тебя.
— Предостерегай свою шлюху в белом платье. Ты её здесь подцепил или с собой привез?
— Этот тип тоже тебя подцепил, ты же не считаешь себя шлюхой, — сказал Антон.
— Прощай, желаю тебе хорошо провести время, — сказала Лена. — Да, письма твои я прочитала. Очень трогательные. Ты меня разжалобил. И историю ты сочинил очень красивую, но ты забыл, что я знаю этого кавказца и его блондинку. Это Ашот со Светой. Наркотики отбили тебе память. Это они всегда брали с собой на природу ковер. А писать мне больше не надо. Тебе нужно беречь силы для этой старой шлюхи.
— Ты знаешь, я совершенно позабыл, что у тебя такой злой язык, сказал Антон.
— Ну да, мы же так давно не виделись, — ответила Лена и пошла было к рынку, и тут Антон увидел, как сверху по ступенькам спускается его давнишний приятель Стас, который в последнее время почему-то перестал к ним заходить. Увидев его, Антон моментально все понял и почувствовал, как у него опускаются мышцы лица. От удивления он пару раз открыл и закрыл рот, но затем совладал с собой, шагнул к нему навстречу и, раскинув руки, громко воскликнул:
— Кого я вижу! Стас! Вот так встреча!
Рыночные торговцы, все, кто имел возможность слышать разговор Антона с Леной, медленно повернули головы в сторону третьего действующего лица, так неожиданно появившегося на сцене.
— Так это ты, голубчик, увел у меня жену, — сказал Антон. — Ну тихоня, ну молодец. А я смотрю, что это ты в гости зачастил, а потом неожиданно пропал.
Не успев взять себя в руки, с нескрываемым отчаянием на лице, Стас быстро спустился и, испуганно поглядывая на любопытствующих торговцев, попросил:
— Антон, давай отойдем…
Лена подхватила Стаса под руку, сквозь зубы сказала:
— Не о чем тебе говорить с ним. — И потащила его прочь.
— Ну что ж, я могу и отойти, — согласился Антон, передвигаясь как-то боком, лицом к Стасу с Леной. — Значит, говоришь, стесняешься знакомиться? — со зловещей веселостью продолжил Антон. — Молодец, а здесь и не надо, вроде бы уже знакомы.
— Антон, — совершенно расстроенный, сказал Стас.
— Как же ты, такой стеснительный, не постеснялся ко мне в постель залезть? — слишком громко спросил Антон, хотя они уже миновали базарную площадь и вышли к крайним ларькам. — Ну да, ты же мне как-то говорил, что тебе жалко мою жену. Ну и как жалеется? Жалелка ещё не болит?
— Хватит, Антон, — не выдержав, крикнул Стас.
— Отстань от нас! — сорвалась на крик Лена. — Это я его соблазнила. Все. Разговор закончен.
— А ты не боишься, что его точно так же любая другая соблазнит? усмехнувшись, спросил Антон. — Подружек у тебя много.
— Не боюсь, — ответила Лена. Выйдя за пределы площади, она остановилась. — И вообще это не твое дело. Ты что, ненормальный? Мы с тобой расстались. Ты свободен. Хочешь, с Машей, хочешь, с Дашей живи. Меня это больше не интересует. Ради Бога, оставь нас в покое. Ты же взрослый человек, считаешь себя умным.
Последний аргумент как будто возымел действие. Антон по очереди посмотрел на обоих, сунул руки в карманы и спокойно сказал:
— Ладно. Прощайте, голуби. Только помните: недолго вам вместе гнездо вить. Леночка, насколько я знаю, в мужике твердое плечо ценит. а ты же не плечо, ты слизняк. Да и Леночка не твой идеал.
— Пошел ты, наркоман проклятый, — сказала Лена. — Идем, Стас. Что ты стоишь как идиот?!
Они пошли дальше, прижавшись друг к другу плечами так, будто оба боялись упасть, а Антон вслед им громко сказал:
— Ты же знаешь, он жалостливый очень. На словах. Держи крепче. Попривыкнет, пойдет жалеть напропалую кого попало.
Антон не пошел за ними. Он ещё долго стоял, провожая их взглядом, и бормотал:
— Как жалостливый, так сволочь, пробу ставить некуда. Собственно, какая ей разница? Кто подвернулся, к тому и ушла. Ей главное сейчас, что не я.
Антон пошел по улице к морю, насвистывая какую-то детскую песенку. Его охватило даже и не равнодушие, а скорее ледяное спокойствие, затишье, как перед бурей. Он испугался этого. Слишком уж тихо, мертво было у него на душе.
