Артур Конан Дойл - Страна туманов
Кто-то спускался по лестнице.
Не оставалось никаких сомнений — они слышали шаги, вкрадчивые, осторожные, но достаточно отчетливые. Крак! Крак! Крак! Вот лестница пройдена. Кто-то подошел к двери. Все трое замерли. Рокстон сжимал пистолет. Войдет или не войдет? Дверь была приоткрыта, и у друзей появилось ощущение, что они уже не одни — за ними наблюдали. Сразу похолодало; Мелоун дрожал всем телом. Но вот шаги послышались снова — теперь в обратном направлении. Удалялись тихо, но торопливо; можно было предположить, что слуга спешит доложить обстановку могущественному хозяину, притаившемуся во мраке наверху.
Все трое молча смотрели друг на друга.
— Клянусь Юпитером! — воскликнул наконец лорд Рокстон. Его лицо побледнело, но выражение было по-прежнему решительным. Мелоун торопливо записывал что-то в блокнот. Священник молился.
— Вот встреча и произошла, — сказал, помолчав, Рокстон. — Теперь надо сражаться. Отступать нельзя. Хочу вам признаться, святой отец, что я преследовал в джунглях раненого тигра и тем не менее не пережил того ужаса, что испытал сейчас. Я отправился сюда в поисках острых ощущений и получил их. Но останавливаться на этом не собираюсь и тотчас же отправляюсь наверх.
— Мы тоже! — вскричали его спутники, поднявшись со стульев. — Оставайтесь здесь, юный друг! И вы, святой отец. От троих будет слишком много шума. В случае чего я вас позову. Я хочу прокрасться на лестницу и устроить там засаду. Если эта нечисть, кем бы она ни была, повторит свое путешествие, ей придется идти мимо меня. Все трое вышли в холл. Две свечи отбрасывали свет на лестницу, но наверху все утопало в глубоком мраке. Рокстон уселся с пистолетом в руке прямо на ступенях. Приложив палец к губам, он другой рукой сделал нетерпеливый жест друзьям, чтобы те удалились. Вернувшись в комнату, священник и журналист сели у огня и замерли в тягостном молчании. Прошло полчаса, еще пятнадцать минут — и тут все началось. Послышался выстрел, что-то тяжелое рухнуло на пол, и тут же раздался крик о помощи. Охваченные ужасом, они бросились в холл. Лорд Рокстон лежал лицом вниз, засыпанный штукатуркой. Когда его подняли, он был в полубессознательном состоянии, глубокие ссадины на лице и руках сильно кровоточили. Наверху лестницы тьма, казалось, сгустилась еще больше.
— Со мной все в порядке, — заявил Рокстон, когда его усадили на стул. — Немного передохну и начну новый раунд с этим дьяволом — иначе это чудовище не назовешь.
— На этот раз мы вас одного не отпустим, — решительно сказал Мелоун. — И в прошлый не стоило бы, — добавил священник. — Но расскажите нам, что же случилось.
— Сам точно не знаю. Я сидел, как вы сами видели, лицом к холлу. Внезапно услышал за спиной стремительный бросок. Что-то темное ринулось на меня сверху. Повернувшись, я выстрелил и тут же был сброшен с лестницы, как малый ребенок. А потом меня накрыло штукатуркой. Вот все, что я знаю. — А стоит ли нам здесь оставаться? — спросил Мелоун. — Вы удостоверились, что природа этого явления не человеческая? — Абсолютно.
— Значит, вы испытали, что хотели. Чего вам еще надо? — Мне, во всяком случае, надо большего. Здесь требуется наша помощь, — сказал Мейсон.
— Мне кажется, что если помощь кому-то нужна, то скорее нам, — возразил лорд Рокстон, потирая ушибленное колено. — Врач понадобится нам очень скоро. Но я с вами, святой отец. Надо идти до конца. Вы же, юный друг, можете…
Ирландская кровь ударила Мелоуну в голову при одном только предположении, что он струсил.
— Я пойду наверх один! — вскричал он, направляясь к двери. — Ни в коем случае. Я с вами, — заторопился священник. — И я тоже, — заявил лорд Рокстон и, прихрамывая, двинулся за ними. В слабо освещенном холле они остановились, вглядываясь в темноту; Мелоун, положив руку на перила, уже ступил на первую ступеньку, когда произошло нечто невообразимое.
Что это было? Они не знали. Темные тени наверху как бы сгустились и распались на части, каждая из которых приняла форму, напоминающую очертания летучей мыши. Боже! Они устремились вниз, двигаясь быстро и бесшумно. Огромные, как сама ночь, в их уродстве мерзко проступали отдельные человеческие черты, а главное — они несли в себе зло и проклятие! Все трое с криком бросились к выходу. Нащупав ручку, лорд Рокстон распахнул дверь. Но было поздно — мерзкие твари набросились на них. Теплая липкая масса окутала всех троих, в нос ударил гнилостный запах, перед глазами замелькали жуткие деформированные морды и сплетенные конечности. Это продолжалось какое-то мгновение, затем страшная сила выбросила всех троих, почти потерявших сознание от ужаса, из дома прямо на посыпанную гравием дорожку. Дверь с шумом захлопнулась. Мелоун стонал, Рокстон ругался, священник молчал — все приходили в чувство по-разному. У каждого на теле были раны и синяки, но физические страдания отступили на задний план, вытесненные пережитым кошмаром. Сбившись в кучку, стояли они, глядя на освещенный заходящей луной черный квадрат двери.
— С меня хватит, — сказал наконец Рокстон.
— Да уж, — согласился Мелоун. — Я в этот дом больше не войду, какие бы деньги мне ни сулили в газете.
— Вы ранены?
— Унижен, раздавлен… Это было просто ужасно!
— Омерзительно, — подтвердил Рокстон. — А зловоние вы ощутили? И липкую теплую массу?
Мелоуна передернуло от отвращения.
— Бесформенные твари и жуткие глаза! Частично материализованные! Страшное зрелище!
— А как быть со свечами?
— Наплевать на них! Пусть себе горят. Я туда больше не войду. — Ладно, пусть Белчамбер сам утром разбирается. Может, он ждет нас в гостинице?
— Да, отправимся в гостиницу. Хочется быть поближе к людям. Мелоун и Рокстон повернулись, чтобы идти, но священник не двинулся с места. Он извлек из кармана распятие.
— Уходите, — произнес он. — Я возвращаюсь.
— Как? Обратно в дом?
— Туда.
— Святой отец, это безумие. Гнусная тварь уничтожит вас. Вспомните, что было… Мы для нее вроде ничтожных букашек.
— Пусть уничтожит. Я иду.
— Мы вас не пустим. Мелоун, держите его.
Но было поздно. Мейсон быстрыми шагами направился к двери, открыл ее и вошел внутрь. Друзья поспешили было за ним, но услышали лязг и скрежет — священник задвинул засов, отрезав им путь в дом. Лорд Рокстон через широкую щель для почтового ящика умолял его вернуться. — Оставайтесь там! — раздался суровый голос священника. — Я должен исполнить свой долг. После этого выйду к вам.
Почти тут же он начал говорить. Его приятный голос с мягкими дружелюбными интонациями эхом отозвался в холле. До друзей доносилось немногое — отдельные слова молитв, обрывки проповедей, сердечные, дружественные увещевания. Сквозь щель Мелоун видел при свете свечей высокую темную фигуру: священник стоял спиной к жутким теням наверху лестницы.
