Кир Булычев - Последние драконы
– Господин церрион, – сказала Кора, поняв, что вот-вот лишится единственного покровителя, – я как раз и искала вас, чтобы сообщить, что драконы мною найдены. Я знаю, как они были украдены, кем они были украдены и где они находятся сейчас.
– Вот видите? – воскликнул переводчик. – Она сошла с ума!
– Я буду рад побеседовать с вами сразу по возвращении, – сказал министр. – К сожалению, сейчас мне пора уходить. Мой самолет ждет.
– Ваш самолет?
– Разумеется, не полечу же я на пассажирском самолете. – Молодой министр сокрушенно покачал головой, будто Кора сморозила оскорбительную глупость, но он остается выше этого.
– Мы с господином церрионом не можем лететь на обычном самолете! – заявил переводчик.
– И, наверное, вы летите в Миандрию? – спросила Кора.
– Да. Об этом объявлено в последних известиях по радио, – сказал переводчик. – Это частный визит конфиденциального свойства.
– И профессор Ромиодор летит с вами? – спросила Кора.
Министр направился к выходу на летное поле. Переводчик за ним. Кора не отставала.
Министр ускорил шаги.
– Я спросила о профессоре!
– Я не знаю никакого профессора, – откликнулся церрион. – Переводчик Меррони, разве профессор Ромиодор проходит по нашему ведомству?
– Первый раз слышу это имя! – воскликнул переводчик. Он пытался на ходу оттеснить Кору.
Троица приблизилась к профессору.
Тот увидел в первую очередь министра – по высокой форменной шляпе. И, видно, встревожился, что министр может его не заметить.
Профессор рванулся следом за министром, волоча тяжелый чемодан.
– Господин церрион! – звал он. – Господин церрион, оглянитесь!
Он почти настиг министра и переводчика, которые или не слышали его, или делали вид, что не слышат, когда узнал Кору.
В этот момент они все как раз прошли через дверь на летное поле и оказались вне глаз и ушей остальных обитателей аэропорта.
– Как? – спросил профессор, пораженный зрелищем Коры. – Вас нет! Вы… вы же в доме кормильца Аполидора. Я же вас видел!
– Вот именно! – жестко сказал министр. – Вы мне доложили, что женщина связана и безопасна.
– Но я же видел!
– Почему вы ее не убрали, идиот?
– Ну… ну, это лишнее. Я не приучен… – Профессор был растерян и напуган.
– Говорите, вы не приучены убивать. А таскать каштаны из огня для вас другие приучены? Вступать в долю с порядочными людьми вы приучены! Надо было прирезать ее, пока связана, и тогда мы с вами спокойно бы улетели куда надо. И вернулись бы богатыми людьми. Вы же этого хотели?
– Мне нужны деньги для продолжения исследований. Вы же знаете, что не для похоти…
– Ясно. Мне они нужны для похоти? – Министр рассвирепел. Он неожиданно страшно и жестоко ударил профессора по лицу, и тот пошатнулся, прикрыв голову руками.
– Действуй! – приказал министр переводчику.
Кора оставалась свидетелем – не более как свидетелем. Но она была настороже, потому что в отличие от профессора знала, что профессиональные политики обходятся без морали и жалости – иначе им нечего делать в политике.
– Видите ли, – обратился министр к Коре, – оказывается, ему деньги нужны на развитие науки, на бескорыстное знание… А мне? Мне они нужны для того, чтобы стать президентом и вытащить эту страну из нищеты и лицемерия! Мне нужны деньги, чтобы железной рукой вымести гниль и воровство из всех ее уголков!
– Понимаю, вам приходится идти на последнее воровство, чтобы покончить со всем воровством, – ответила Кора.
Министр осекся. Замечание Коры ему не понравилось. Политики обычно лишены чувства юмора, не говоря уж о чувстве иронии или сарказма.
Переводчик уже поволок тяжелый чемодан к летному полю.
Метрах в трехстах от них Кора увидела небольшой современный самолет, украшенный гербом правительства и личным гербом церриона средней руки.
– Остановите его! – сказала Кора министру. – Не надо улетать. Это ничего не изменит.
– Поздно! – усмехнулся министр. – Вы сделали большую ошибку, госпожа Орват! Вам не надо было спешить на аэродром. Сидели бы мирно на стуле, ждали, пока вас спасут. Потом бы дали показания на суде о преступлении драконокормильца – преступлении под влиянием душевных волнений. Аполидору дали бы не очень большой срок. Каждый судья понимает, что такое законы мести…
– Остановите его, или я сама буду вынуждена его остановить.
Профессор распрямился. Половина его лица представляла собой кровоточащую ссадину. Ну и рука у молодого министра!
– Зачем же меня бить? – спросил Ромиодор. – Я же все выполнил. Я все сделал, я подставил своего кузена, я даже сам привез драконов сюда… Зачем же бить?
– А затем, мой дорогой, – холодно сказал министр, – что никто не поверит в то, что один слабоумный служитель зоопарка уменьшил в сто раз драконов и притащил их к себе домой.
– Но мы же договорились, что он, использовав мое семейное доверие, украл у меня минимизатор… – растерянно сказал профессор, который все еще никак не мог понять, почему вместо благодарности он получает колотушки и угрозы.
– Да на тебя любой следователь надавит, и ты расколешься, – сказал молодой министр, и Кора поняла, что за спиной министра стоит темное уличное детство, а может, и преступная юность. – Мы не можем рисковать.
Министр вытащил пистолет. Сделал он это как-то лениво, не спеша, так что со стороны наблюдатель вряд ли заметил бы что-то неладное, – да и сам пистолет был похож на авторучку. Невинная сцена…
Кора понимала: они убьют профессора. Но тогда они не оставят в живых и саму Кору…
Она не стала ждать, пока министр откроет стрельбу, она знала эти авторучки – они стоили бешеных денег. Они стреляли растворимыми в крови ампулами с ядом, который нельзя обнаружить ни одним анализом. У человека просто останавливается сердце…
Но у авторучки был один недостаток – ограниченный радиус стрельбы, кажется, до семи метров.
Кора схватила профессора и рванула его на себя и в сторону.
Толстое, вялое, нетренированное тело Ромиодора взлетело в воздух и, упав, покатилось к груде ящиков, забытых здесь, видно, лет пять назад.
Министр выстрелил.
Кора рыбкой нырнула следом за профессором.
Она не знала, сколько зарядов выпустил министр и сколько их еще осталось.
Профессор забился у нее в руках.
– Да не беги, убьет! – зашипела на него Кора, затаскивая его в полумрак за ящики.
Но профессор бился, как рыба, вытащенная из воды. Видно, в его помраченном сознании министр оставался другом, защитником, а Кора – полицией, врагом, позором…
Профессор умудрился ударить Кору ногой в живот, и она на мгновение ослабила хватку.
