Гарри Гаррисон - Мир на колесах
– Я тебе приказываю!
Она была в гневе, в такой ярости, в какой никогда не бывала. Любой призыв следовать закону и логике был тщетен, любая попытка вовлечь зрителей была обречена на провал. Сейчас их нельзя было убедить, им можно было лишь приказывать. Ян сунул руку в башню танка, вытянул кусок кабеля и потряс им в ее сторону.
– Я не принимаю твои приказы. Все танки и движители выведены из строя, и не будут действовать до тех пор, пока я этого не позволю. Мы уезжаем за кукурузой, и тебе нас не остановить.
– Схватите его, он безумен, убейте его! Я приказываю!
Несколько человек конвульсивно качнулись вперед, затем отступили, как только Ян склонился над люком и подал энергию в систему плавильного орудия. Черное воронкоподобное жерло пушки дернулось вверх, затем взорвалось ревом, послав прямо в небо столб пламени. Раздались вопли и визг.
Выстрел орудия сказал больше, чем мог сделать Ян. Хрэдил, скрючив пальцы, как когти, наклонилась вперед, затем повернулась. На пути у нее оказался Хейн; она оттолкнула его и исчезла в двери купола. Ян отключил пушку и бешеный рев утих.
– На этот раз ты выиграл, – сказал Гизо, но в голосе его не было торжества. – Все же тебе придется постоянно быть настороже. Кончится тем, что победишь либо ты, либо она.
– Мне не нужна борьба с ней, достаточно перемен...
– Перемены для нее – угроза, никогда не забывай этого. Тебе нельзя отступать, только вперед.
Ян почувствовал внезапную слабость, истощение.
– Пусть разгружают кукурузу. Надо, чтобы люди работали, тогда у них не будет времени думать.
– Гизо, – позвал голос. – Гизо, это я. – На гусеницу взобрался тонкий мальчик-подросток. – Тебя хочет видеть старый Ледон. Сказал, чтобы ты шел немедленно, не тянул, говорит, это очень важно.
– Мой Глава Семьи, – сказал Гизо.
– Начинается, – Ян подумал о возможных последствиях. – Узнай, что ему нужно. Но о чем бы он не просил, сразу же возвращайся и дай мне знать. Он знает, что ты со мной – должно быть, причина в этом.
Гизо спрыгнул и последовал за парнем, но его место занял инженер Эйно.
– Я пришел за кабелями. Надо прицепить сначала семейные машины.
– Нет, – сказал Ян, почти не думая, повинуясь рефлексу. Кабели, обездвиженные экипажи – это их единственное оружие. У него было чувство, что великие силы были готовы заняться им, и нельзя было сейчас лишать себя оружия. – Подожди немного. Передай остальным, что мы должны собраться через... ну, скажем, через три часа. Обсудить планы разгрузки.
– Как скажешь.
Ожидание было долгим, и Ян резко чувствовал одиночество. Через переднее окно он видел, как суетятся люди: достаточно обыденно. Но не обыденно для него. Он встряхнул Глав Семей, вывел их из равновесия, одержал победу. На миг. Но сможет ли он удержать то, что выиграл? В гадании не было толку. Надо было лишь стараться сохранить спокойствие, сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.
– Дело плохо, – сказал Гизо, пробираясь в люк.
– Ты о чем?
– Старый Ледон запретил мне идти во второй рейс. Вот так-то.
– Он тебя не сможет остановить.
– Меня – да, но я такой один. Я знаю, почему я здесь, и что все это значит. Но откуда это знать многим остальным? Старейшины вызовут своих техников и механиков. Им скажут, что делать, и они послушаются. А нам останется революция двух человек, и некуда будет деться.
– Мы еще не мертвы. Будь здесь, сиди на кабелях, запри люк и не открывай, пока я не вернусь. Без них мы проиграем.
– А если кто-нибудь захочет их взять? Кто-нибудь из наших людей?
– Не давай. Даже если...
– Если придется драться? Что, убить?
– Нет, так дело не пойдет.
– Почему же? – Гизо теперь был смертельно серьезен. – Цель оправдывает средства.
– Нет, не оправдывает. Делай, что сможешь, но не вреди никому.
За спиной Яна захлопнулся люк, и он услышал, как задвижки встали на свои места. Он спрыгнул с гусеницы и спокойно пошел к куполу. Толпа большей частью рассеялась, но все же поблизости оставалось довольно много людей. На него смотрели с любопытством, но отворачивались, встречаясь с ним взглядом. Они были пассивны, натасканы выполнять приказы, но не представляли проблемы. Предстояло иметь дело со Старейшинами.
У входа не было прокторов, и это оказалось кстати – ему не хотелось с ними сталкиваться. Ян тихо открыл дверь и остановился у входа. Они были здесь, все Главы Семей, они были слишком заняты руганью друг с другом, чтобы заметить его. Он прислушался.
– Убить их всех – вот единственный ответ! – голос Тэкенга потрескивал; должно быть, он кричал до хрипоты.
– Ты дурак, – сказала Хрэдил. – Нам нужны обученные люди, чтобы обихаживать механику. Мы должны приказывать им, а они должны подчиняться. Позже, когда он умрет, они будут наказаны один за другим. Мы не простим.
– Никто не будет наказан, – сказал Ян, шагнув вперед, настолько же спокойный, насколько все они были яростны. – Вы даже не понимаете, глупцы, в какой беде мы оказались. Если не прибудут корабли, мы не получим ни запасных частей, ни топлива. Наши танки и движители один за другим выйдут из строя, а потом мы все умрем. Если корабли придут, им понадобится вся кукуруза, которую мы смогли собрать. Она нужна для изголодавшихся людей – а нам она нужна, как единственное оружие...
Хрэдил плюнула ему в лицо, слюна попала в щеку и побежала через рот. Он вытер ее тыльной стороной ладони и попытался сдержать ярость.
– Ты будешь делать то, что мы тебе прикажем! – заявила она. – И чтобы мы больше не слышали от тебя, что надо делать, чего не надо. Мы – Главы Семей, и ты должен повиноваться. Второго рейса не будет. Ты...
– Глупая старуха, ты что, не можешь понять меня? Ты что, настолько безмозгла, что не соображаешь, что здесь ничто не тронется с места, пока я не разрешу? У меня части всех машин, и машины не придут в действие, пока части не будут поставлены на место. Сейчас я их уничтожу, и мы умрем быстрее. Я сделаю это немедленно, если ты не дашь согласия на повторный рейс. Сделай это, и я обещаю больше тебя ни о чем не просить. Когда мы вернемся, ты будешь хозяйничать, как всегда. Ты отдаешь приказы, все остальные выполняют. Что, разве это не приемлемо?
– Нет! ты не смеешь говорить нам, что делать! – Хрэдил не шла ни на какие компромиссы.
– Я ничего не говорю. Я пока спрашиваю.
– Этот план не очень плох, – сказал Иван Семенов. – Мы ничего не потеряем, если они вернутся за урожаем. И мы обещаем...
– Проси голосования, Иван, – сказал Ян. – Или эта корова вас всех запугала?
Затем, совершенно внезапно, она успокоилась. В глазах оставалась неутолимая ненависть, но в голосе ее не было.
– Хорошо. Больше не будем спорить. Поезда отправятся при первой же возможности. Я уверена, что вы все согласны.
