Ник Перумов - Череп на рукаве
– Другой дороги нет, Мумба.
– Перебьют нас тут...
– Не ной! Стреле броню не пробить.
– Яму ловчую выроют...
– Вы в своих джунглях тоже так делали, когда только с деревьев слезли и ещё хвосты себе не купировали? – зло бросил Назариан.
В десантном отделении хоть и трясло, но дышалось легко, конструкторы не поскупились на фильтровентиляционную установку с кондиционером. Впереди нас пылили две БМД, длинные жёлтые шлейфы подхватывал ветер, относя в сторону от старого грейдера. Даже дороги здесь строили по старинке. Кто-то из наших невесть зачем включил обдув на внутреннюю циркуляцию. Снаружи мы воздух не подсасывали.
– Мумба! Тихо! Назар, два наряда, как на место придём, – гаркнул я, предотвращая готовую вот-вот вспыхнуть драку. – А ну прекратить! Совсем с ума спятили?..
Ну в самом деле, что за идиоты?.. Прекрасно ведь знают, что будет за драку. Я это им ещё на «Мероне» пытался втолковать. Верно, не слишком убедительно. Придётся повторить.
Спорщики оказались слишком близко ко мне, и всё, что я должен был сделать, это протянуть обе руки и как следует стукнуть и Назариана, и Мумбу друг о друга шлемами. Эффект получился впечатляющий. Оба враз прикусили языки.
– Вот и хорошо, – внушительно произнёс я. – И не станем ссориться, ладно? У нас у всех сегодня...
Что у нас будет сегодня, я придумать просто не успел. Где-то рядом что-то затрещало, загрохотало, двигатель БМДэшки надрывно взвыл, словно в смертельном ужасе, в переговорнике водитель разразился проклятиями, резко сворачивая в сторону и перемалывая гусеницами молодой подлесок.
– Амбразуры открыть, собаки свинские! – завопил я, неосознанно переходя на жаргон господина старшего вахмистра.
Разумеется, ничего особенно мы вокруг не увидели. Оно и понятно – заросли. Неугомонный Мумба тем не менее дал очередь – как говорится, в белый свет, как в копеечку.
– Взвод! – загремел у меня в наушниках лейтенант. – Лемуры! Лему...
И в тот же миг наступило гробовое молчание. В коммуникаторе не слышно стало даже обычной статики. Словно кто-то заткнул мне уши ватой, да так тщательно, что, пожалуй, пропустишь даже трубы Страшного Суда.
Наша БМД с глухим скрежетом и лязгом остановилась. Такое впечатление, что мы со всего размаху сели брюхом на железные зубья бороны. Я такие видел в музеях – разумеется, сетевых.
– Командир? – Хань искательно заглянул мне под козырёк шлема. – Господин ефрейтор?..
– Никому не двигаться, – страшным голосом бросил я. – По местам осмотреться!
Отделение браво доложило, что всё в порядке, убитые и раненые отсутствуют, видимых повреждений не имеется. Сейчас неважно было, какие приказания я стану отдавать, – главное, чтобы никто не почувствовал моей растерянности. Связи нет, где противник – непонятно, и стоит нам только высунуться из-под защиты брони...
Я переключил коммуникатор.
– Эй, водитель кобылы! Долго мы тут ещё сидеть будем? И чего ты в кусты-то улепетнул?..
Молчание. Нас от кабины водителя отделяет перегородка с люком, сейчас наглухо задраенным.
– Экипаж?
Тишина. Двигатель работает, но на малых оборотах. Я попытался выглянуть в амбразуру, в очередной раз ничего там не увидел и успокоился.
– Джонамани, Хань! Нижний люк!
Парни послушались беспрекословно. В таких ситуациях великое благо – верить, что отдающий приказы знает, что к чему.
Нижний люк откинулся легко. По счастью, никакой особо страшной «бороны» под днищем не обнаружилось.
– Назар! Пулемёт!
Верный «MG-242». Назариан первым скользнул в люк, следом тотчас последовал его пулемёт и добровольный второй номер расчёта Джонамани.
– Прикроете нас, – приказал я и сам полез наружу. Ещё одна попытка связаться с лейтенантом или другими отделениями ни к чему не привела. Умерли они там все, что ли? Поражены внезапной смертью?
Трава под железным брюхом БМД была нашей, человеческой травой, самой обыкновенной. То есть мы пока ещё в пределах «своей» зоны. Её лемуры вроде бы должны избегать, но... мы уже видели, как они это избегают.
Я увидел остальные машины, с виду совершенно целые. Правда, двигатель работал только на нашей. Остальные успели заглохнуть.
– Хань! За мной! Остальные – держите заросли и особенно ветки! Что пошевелится – снимать немедленно!
Сегодня мне не до нанесённого природе Зеты-пять ущерба.
Я сдвинул в боевое положение нашлемный прицел. В принципе, очень хорошая штука. Видит разом и в инфракрасном, и в видимом диапазонах, чип реагирует на движение, умеет захватывать цель и выдавать целеуказание, если в твоём боекомплекте есть что-то самонаводящееся. Показывает также, куда попадёт твоя пуля, если ты вот прямо сейчас нажмёшь на спуск, куда полетит граната, рассчитывает упреждение и вообще делает массу полезных дел. Сейчас меня интересовал именно тепловой режим. Если вокруг нас есть эти создания...
Впрочем, я не слишком удивился, когда прицел не нашёл вокруг нас вообще ничего. Кроме, разумеется, ещё неостывших двигателей БМД.
И по-прежнему молчал переговорник.
Я пополз к машине лейтенанта. Рядом сопел Хань. Он, пожалуй, сейчас лучший солдат в моём отделении, но и от него шуму... Если бы лемуры хотели, то с их-то слухом уже давно угостили бы нас и в хвост и в гриву.
Ничего вокруг. Вообще ничего. Ни движения, ни звука. Словно весь мир на самом деле погрузился в спячку.
Не придумав ничего лучше, я скользнул под лейтенантскую машину. Люки, конечно, наглухо задраены изнутри. Никто не предполагал, что возникнет необходимость открывать их снаружи.
– Лейтенант? – Яне сразу сообразил, что пропустил «господина». Я постучал в днище рукоятью ножа. Потом ещё раз, громче. Ничего. Как и следовало ожидать.
У меня за спиной вполголоса выругался Хань. Выругался по-китайски.
– Ничего не поделаешь, это надо резаком вскрывать, – повернулся я к нему. – Возвращаемся, попробуем наш люк к водителю открыть.
Тоже задачка та ещё...
– Может, другие попробуем, господин ефрейтор?
– Нет смысла. Чем-то их накрыли... словно две газовых бомбы взорвали. Хвост и голову зацепили, а у нас пронесло...
– У нас приток воздуха заблокирован был...
– А почему же потом сразу не задохнулись, когда только наружу высунулись? – возразил я.
– Не могу знать, господин ефрейтор!
– То-то и оно, что «не могу»...
Лес вокруг нас молчал. Ни звука, ни движения. И мне это донельзя не нравилось. Так на войне не бывает. Мне доселе не приходилось бывать в настоящем бою, но даже в наших военных играх такого не случалось.
Ребята возились возле люка в отделение экипажа. Он был заперт, как и положено по уставу, но не заблокирован, и после всего лишь десяти минут непрерывной и цветастой ругани (особенно отличался Хань) броневой блин наконец-то уступил.
