Что-нибудь светлое… Компиляция (СИ) - Амнуэль Павел (Песах) Рафаэлович

— Да, — захлебывался словами Игорь. — Я это увидел, хотя меня там и тогда не было. Скрытые измерения — вот в чем дело! И наши бесконтактные наблюдения, и фракталы Элфи, ее способность видеть невозможное…

— Скрытые измерения, говоришь? — Болтер лежал, подложив под голову высокую подушку, ерошил остатки волос, думал.

Игорь сидел в кресле и не смотрел на старика. Странное было ощущение: он присутствовал здесь, он разговаривал с Болтером, убеждал его просчитать то, что сам Игорь не сумел бы, он практик, экспериментатор, а Болтер всю жизнь занимался теорией, в том числе теорией бесконтактных наблюдений и теорией струн. Игорь разговаривал с Болтером, но переживал другое: стоял рядом с отцом, смотрел, как прекрасная птица грациозно перелетает с дерева на дерево, скрывается из вида, он высовывается из окна, а Элфи стоит рядом и повторяет: «Аист, дерево, небо», видит то, что скрыто от его зрения, и он понимает Элфи, как не понимал, не знал никакую женщину в этом мире, в этих трех привычных измерениях.

— Не уверен, что получится, — бормотал Болтер, — но что-то в этом есть, да. Семь компактифицированных измерений в теории бран — чистая математика или ясная и определенная физика?

— Элфи, — сказал Игорь, — живет в этих измерениях, для нее наши три измерения не более реальны, чем остальные семь. Отсюда — аутизм. Отсюда — фракталы. Отсюда — возможность видеть то, что видеть невозможно. Потому мы поняли друг друга. Элфи…

— А ты, — сказал Болтер странным приглушенным голосом, — ты понял, что теперь произойдет в мире?

— Понимание! — воскликнул Игорь. — Я смогу сказать Элфи, что люблю ее, и она поймет. Она сможет видеть все, что вижу я. Я смогу понимать все, что понимает в этом мире она. Одиннадцать измерений — я пока не представляю, как это прекрасно!

— Ты пока не представляешь, — мрачно произнес Болтер, — как это ужасно. Если ты прав… это конец всему.

— О чем вы, Игнац?

— Подумай, — жестко сказал Болтер. — Сейчас только ты и Элфи научились вскрывать компактифицированные измерения. Ты — с помощью физики. Элфи — от рождения. Еще тысячи аутистов живут в этом прекрасном мире, не понимая его преимуществ и пользуясь ими интуитивно: удивительное умение считать, запоминать, фрактальное зрение, когда можно видеть, не видя… Ты хочешь, чтобы это умели все?

— Конечно! Одиннадцать измерений нашего существования вместо трех!

— Игорь! Все будут видеть всё. Бесконтактные наблюдения любой точки во Вселенной. Но зачем людям Вселенная? Они будут следить друг за другом. За женщиной в ванной. За любовниками в постели. И это цветочки. За политиками на секретных совещаниях. За террористами, которые не смогут скрыть свои пояса шахидов от взглядов спецслужб. Но и террористы будут знать о каждом движении спецслужбистов. Открытый для наблюдений мир — кошмар! Наша цивилизация не переживет этого!

— Вы ошибаетесь, — сказал Игорь без уверенности. — Аппаратуру для бесконтактного наблюдения мы конструировали семь лет, четверть века прошли после первых экспериментов Квята, а надежность видения еще не достигла ста процентов, и, когда я видел камень на дороге, мы понятия не имели, где этот камень находится.

— Аист, — напомнил Болтер. — Аист, дерево и небо.

Игорь промолчал. Да. Аист. Его память открылась для Элфи после того, как он увидел камень, лежавший неизвестно где во Вселенной..

— Камень, — пробормотал Игорь. — Аист. Место и время.

— Именно, — кивнул Болтер. — Понимаешь? Твой интерферометр…

— Наш, — механически поправил Игорь. — В лаборатории тридцать два сотрудника.

— Ваш, твой, общий! — рассердился старик. — Каждый теперь сможет, войдя в камеру интерферометра, увидеть то, что увидеть было невозможно. Здесь. На Марсе. В галактике Андромеды. Где угодно. Сегодня ты не можешь определить координаты и время. Но это техническая трудность, ты прекрасно понимаешь. Эксперимент раскрывает скрытые компактифицированные измерения. Те, которыми от рождения умеют пользоваться аутисты. Они жили в своем мире, мире одиннадцати измерений. Вы… Мы все вторгнемся в этот мир, и жизнь аутистов станет кошмаром. Толпа. Огромная толпа безумных — с их точки зрения — людей.

Игорь представил.

— Что вы предлагаете? — спросил он, зная, каким окажется ответ.

— Ничего! — воскликнул Болтер. — Поздно. Мир уже изменился, и обратной дороги нет. И не говори, что установку можно разобрать, а эксперимент прекратить.

— Я не говорю…

— Конечно! Если для открытия в науке пришло время, его сделают. Не ты, так Шервуд в Принстоне, Васильев в Петербурге или… Сколько экспериментов по бесконтактным наблюдениям проводят сейчас в мире? Десять? Сто? В конце концов получится у всех!

— Но не все догадаются о связи со скрытыми измерениями… Элфи…

— Вопрос времени!

Да. Теперь это был только вопрос времени. Причем — ближайшего.

И настанет хаос. С удивлением Игорь подумал, что мир, люди, общество выжили за тысячи лет потому, что не знали. Не знали, что делает сосед в своей кухне. Что происходит в соседней квартире. Где находится друг, где — враг. Прозрачный мир, мир видимых фракталов, мир одиннадцати измерений, доступных для наблюдения. Правда. Мир, где правду знает — видит, наблюдает — каждый.

Благословение? Кошмар?

— Мы в этом мире уже живем, — спокойно, приняв факт, произнес Болтер. — Какое сегодня число? Двадцатое июня? Запомни — это начало нового летосчисления.

— Элфи… — пробормотал Игорь.

— Игорь… — услышал он.

Элфи сидела в кресле у окна, и лучи заходившего солнца падали на ее лицо. Игорю показалось, что она посмотрела ему прямо в глаза и что-то сказала, но он не расслышал.

— Элфи… — Он опустился перед женщиной на колени. — Элфи…

Он хотел попросить прощения за то, что вторгся в ее мир, где не было войн, лжи, предательств и измен. Он хотел научиться видеть невидимое, увидел лишь камень на дороге неизвестно где неизвестно куда — и приобрел вселенную, где раньше жили только аутисты, чей мозг воспринимал скрытые измерения, вычисленные физиками на бумаге. Он хотел сделать небольшой шаг в познании природы. Этот шаг оказался небольшим для него и огромным — для человечества. Может, роковым. И чтобы выжить в этом новом мире…

Элфи отложила вязанье, бросила на пол крючок, положила ладони Игорю на макушку и сказала:

— Небо. Земля. Мудрость. Земля, небо, мудрость…

Да.

Ладони Элфи были теплыми, нежными и прозрачными.

— Мудрость, — сказал Игорь, — да, надеюсь. Знание.

Помедлил и добавил:

— Любовь.

Было это признание? Просьба? Страх остаться одному в новом, неизвестном, ужасном, трагическом, прекрасном, неизбежном мире?

Ладони Элфи крепче прижались к его затылку.

— Любовь, — выбрала она.

2017

КУКЛЫ

Две полицейские машины стояли перед домом, загораживая проезд по узкой улице. Дом — четырехэтажное строение в непрезентабельном, по нынешним понятиям, архитектурном стиле «баухауз» [10], — выглядел, как корабль, подбитый вражеской торпедой и готовый пойти ко дну. Десятка два зевак толпились на тротуаре, обсуждая случившееся — не бурно, как это обычно бывает, а с тихим терпением, глядя на окна третьего этажа, где старший инспектор Борис Беркович, подходя к подъезду, разглядел блики вспышек: криминалисты работали на месте второй час, и руководитель группы, давний приятель Рон Хан наверняка успел составить первое впечатление.

О репортерах Беркович забыл. Точнее, не подумал, что они появятся так быстро. Успели, прибыли даже раньше него. Правда, он не очень торопился, полагая, что сотрудникам Рона лучше не мешать.

— Старший инспектор, — девушка-репортер с Десятого канала выглядела школьницей, сбежавшей с уроков, — кто, по-вашему, мог совершать такое ужасное преступление?

Еще три микрофона возникли в воздухе, как магические палочки Гарри Поттера, и Берковичу пришлось остановиться.