Мэттью Мэтер - КиберШторм
Mesh-сеть быстро набирала популярность.
К ней уже подключились несколько сотен человек, и ещё продолжали присоединяться по нескольку десятков в час. Люди находили разные способы зарядить телефон: кто подключался к генератору, кто — к солнечным батареям, кто-то откапывал машины на улице и заряжался от аккумуляторов. Кто-то отправил всем сообщение о том, как достать аккумулятор и подключить к нему зарядку от телефона.
— Можешь разослать сообщение, есть ли ещё у кого в нашем районе марихуана? — спросил я Винса. Он кивнул и достал телефон.
— Мы можем зайти к ним на обратном пути.
Мы собирались отвезти на вокзал двоих, кому нужна была срочная медицинская помощь.
Сами мы были не в силах её оказать. Тони решил использовать для этого сани и связать их с рюкзаками, чтобы мы могли тянуть их за собой. Я спустился в подвал, чтобы посмотреть, как у него продвигалась работа.
Он уже закончил и поднимался мне навстречу, с шумом волоча за собой сани. Люк любил компанию Тони, и всё это время тоже помогал ему: в основном носился по подвалу и переставлял с места на место пустые бутыли из-под воды. Тони шёл по лестнице, держа его одной рукой.
— Запасное освещение приказало долго жить, — сказал он, когда увидел меня. Пэм взяла у него Люка и поднялась с ним наверх. — И нам стоит экономно использовать фонари. Батарейки на вес золота.
Я кивнул и взялся за сани, чтобы помочь ему. Вдвоём мы вытащили их в вестибюль.
— Вы среди нас лучший лыжник, — сказал Тони и надел на себя рюкзак, показывая, как к нему крепятся полозья. — Я думаю, мы с вами можем тянуть сани, а Винса возьмём за компанию, на всякий случай.
Винс пожал плечами.
— Извини уж, я уверенней стою на доске для сёрфинга.
Как мог парень из Луизианы, который ходил в школу в Бостоне, оказаться сёрфером?
Я вздохнул. Утром, когда я надевал джинсы, мне пришлось затянуть ремень на одну дырочку туже, чем обычно. Что ж, похоже, я наконец-то сброшу лишний вес, из-за которого меня столько донимала Лорен. С другой стороны, теперь меня постоянно донимал голод.
Голод.
Меня посетило нехорошее предчувствие, что я на практике узнаю, что такое настоящий голод, от которого умирают люди.
Мы с Тони и Винсом оделись, а двое медиков оттащили сани к двум пострадавшим, которых мы повезём на вокзал. Не обращая внимания на сдавленные крики и рыдания обгоревших, медики одели их и надёжно закрепили на санях.
Мы открыли заднюю дверь и взобрались на верх сугроба. Небо было пасмурно-серым, но на улице было тепло. Удивительно, как быстро тело привыкает к низким температурам. Две недели назад я бы жаловался и трясся от холода, но сейчас, когда был всего градус тепла, казалось, что мы оказались в тропиках.
Сугроб перед входом был с меня ростом. Кто-то открыл дверь, а остальные осторожно стали вкатывать сани на крутой снежный склон.
Это была непростая задача, и каждый рывок и толчок вызывали крик боли у лежащих на санях.
Наконец, мы закрепили лыжи и направились вдоль Двадцать четвёртой с Винсом в хвосте колонны. На снегу виднелись лыжные колеи и следы множества людей, а в сугробах зияли вырытые проходы к подъездам.
Мы двигались быстро.
На Девятой авеню, мы остановились и осмотрелись. Дом, в котором начался пожар, превратился в обгоревший остов, но пожар до сих пор бушевал в остальных домах вдоль Девятой, и в серое небо поднимался густой чёрный дым.
Мы пошли дальше по Двадцать четвёртой, здесь движение стало оживлённей. Люди шли в обоих направлениях с разнообразным скарбом в руках.
Если два дня назад мусор только появился на улицах, то теперь он возвышался грудами по обеим сторонам дороги. Снег начал таять, и с каждым порывом ветра до нас доносился запах экскрементов. Бок о бок с крысами, в высоких завалах на перекрёстках в поисках еды копались люди.
Я двигался, словно в трансе, вдоль гниющей раны города. Мой взгляд скользил по людям, их лицам, пакетам. Поразительно, что привлекало их внимание: кто-то нёс стул, кто-то — стопку книг.
Вдалеке у кого-то в руках блеснула золотая клетка для птиц.
За осколками витрин в магазинах я видел группы людей: они грелись около огромных бочек из-под мазута. Стены здания покрывала чёрная копоть над окнами, где дым выползал наружу.
— Подождите секунду!
Я обернулся. На перекрёстке с Седьмой авеню Винс опустился рядом с кучей мусорных мешков. Он достал телефон и сфотографировал сидящего там человека.
Что ему взбрело в голову?
Не лучшее время он выбрал. Я замедлил темп, чтобы он от нас не отстал. Через несколько секунд он вернулся, догнал нас, пробежал дальше и снова свернул к сугробам у тротуара. Он порылся среди мешков, не нашёл того, что искал, и бегом вернулся к нам.
— Тот парень был мёртв, — объяснил он, тяжело дыша позади меня.
Он снова достал телефон и стал что-то набирать, не отставая от меня.
Ещё многие умрут, мы им уже ничем не сможем помочь.
Я всё же промолчал.
— Мы должны зафиксировать все события. Возможно, его близкие будут по нему скорбеть, — объяснил Винс и убрал телефон в карман. — Я создал в Сети адрес, связанный с мои ноутбуком у вас дома, куда все могут отправлять фотографии и комментарии: где, когда и что произошло. Когда всё закончится, мы сможем собрать воедино всю информацию, пролить свет на происходящее.
Я глубоко вздохнул и осознал, что ошибался. Мы действительно сможем помочь. Их близким, которые хотя бы будут знать, как те погибли.
— Отличная идея. Можешь отправить мне этот адрес?
— Уже.
Он снова что-то заметил и побежал туда.
— Смышлёный парень, — сказал Тони у меня за спиной.
Толпа перед Пенсильванским вокзалом стала ещё больше, чем два дня назад.
Снег был вытоптан сотнями ног и почернел от грязи. Повсюду валялся мусор. У входов на вокзал были тысячи людей, а у баррикад теперь стояли солдаты с оружием наизготовку, а позади — за укрытием из мешков с песком — прятались пулемёты.
Мы подошли ближе, и низкий гул голосов превратился в оглушительный рёв. Над толпой гудела сирена, и доносились команды из мегафона.
Мы замедлили шаг, остановились и оценили размер толпы.
— Мы тут не проберёмся, — заключил Тони. — Может, пойти в Порт Аторити? Или дойти до Большого центрального вокзала или центра Явица?
— Там нас ждёт то же самое.
У меня появилась идея. Я достал телефон.
— Я напишу сержанту Уильямсу. Может, он сможет послать нам кого-нибудь на помощь.
Пока я писал сообщение, Винс и Тони снимали нашу упряжь. Они проверили самочувствие пассажиров и объяснили, почему мы остановились. Буквально через несколько секунд после отправки, не успел я даже убрать телефон, мне пришёл ответ.
— Помощь в пути.
Mesh-сеть была настоящим спасением.
Тони кивнул, поправил одеяла на одном из пострадавших и шёпотом заверил, что к нам уже идут.
Винс стоял позади меня.
— Ты не получал сообщений о… — не успел я закончить фразу, как в толпе раздался громкий вопль.
— Отдай рюкзак, сука! — прокричал какой-то мужчина, пытаясь отнять у азиатки, вдвое меньше его самого, рюкзак.
При каждом рывке его грязные соломенные дреды качались в воздухе. Женщина отчаянно хваталась за лямку рюкзака, и он тянул её по снегу за собой. Другой рукой он достал из кармана пистолет.
Толпа разошлась в стороны.
— Предупреждаю тебя, — прорычал он, угрожая ей пистолетом и сжимая лямку рюкзака другой рукой.
Женщина прокричала что-то то ли на китайском, то ли на корейском, но отпустила рюкзак и упала на снег.
— Это мой рюкзак, — сказала сквозь слёзы она и опустила голову. — Это все мои вещи.
— Ах ты, узкоглазая сука, да ты так и напрашиваешься на пулю промеж глаз.
Тони поднялся и достал из кармана свой пистолет, но держал его за моей спиной. Я бросил на него взгляд и покачал головой. Рукой я опустил его пистолет, другой достал телефон, включил камеру и сфотографировал происходящее.
Блондин увидел меня и улыбнулся.
— Тебе нравится?
Я сделал ещё один снимок и зашёл в опции.
— Нет. Но я только что отправил твоё фото сержанту полиции, и он уже идёт к нам.
Его улыбка исчезла, сменившись сомнением.
— Связи же нет ни у кого.
— О, вот тут ты не прав, и то, что ты сделал, — неправильно.
Теперь его захлестнул гнев.
— Ты защищаешь эту жёлтую шлюху?
Я обычно избегал конфликтов и в жизни ни с кем не дрался. Но ради правого дела…
— Нам всем сейчас тяжело, но это не даёт нам права нападать друг на друга.
Он расправил плечи. Я недооценил его рост.
— Это ты называешь «тяжело»? Ты издеваешься? Да это конец дней, брат мой, а эти сраные китайцы…
— То, что ты делаешь, ничего не изменит, — просто ответил я.
— Для меня — изменит, — рассмеялся он.
