Филип Дик - Обман Инкорпорэйтед (сборник)
Вбежав в мужской туалет (довольно чистый для подобного места), Энтайл проглотил транквилизатор, который дала ему Фэй. Он торопливо вернулся в зал и обнаружил, что адвокат и свидетель стоят возле двери. Адвокат подхватил Натана под руку и хмуро вывел его в коридор.
– Я поговорил с судебным приставом, – сказал он шепотом. – Этот судья не позволяет адвокатам вести дела за своих клиентов.
– То есть? – спросил Энтайл.
– То есть я не смогу задавать вам вопросы. Когда вы выйдете к трибуне, вам придется отвечать на свой страх и риск.
– А вы можете подсказывать нам ответы? – спросил свидетель.
– Нет. Вам придется излагать свои показания самостоятельно.
Адвокат потащил их обратно к залу.
– К счастью, мы будем не первыми. Послушайте, как разбираются другие дела и извлеките из этого то, что посчитаете полезным.
Он открыл дверь, пропуская Натана и свидетеля. Сев на деревянную скамью, словно в церкви, они начали слушать свидетельские показания женщины средних лет. Та рассказала жуткий случай о том, как на вечеринке с барбекю в Сан-Ансельмо мистер Джордж Хизерс или Физерс облил кофе миссис Физерс и вместо извинений в присутствии десятка гостей обозвал ее дурой и никудышной матерью. Когда свидетельница замолчала, судья, седой полный мужчина шестидесяти лет, облаченный в выцветшую мантию, с гримасой отвращения спросил:
– Как это повлияло на истицу? Поступок мужа отразился на ее здоровье?
– Еще бы! – ответила свидетельница. – Я никогда не видела ее такой несчастной. Она сказала, что больше не намерена терпеть рядом с собой мужчину, который обращается с ней подобным образом. Он превратил ее в посмешище в глазах других людей.
Дело подошло к концу. За ним последовало следующее, похожее по сути, но с новыми фигурантами.
– Это крутой судья, – прошептал Натану адвокат. – Он может создать большие проблемы и настоять на разделе имущества.
Нат почти не слышал его. Транквилизатор начал действовать. Он смотрел из окна на лужайку, на витрины больших магазинов и машины, которые проезжали по улице.
– Обязательно скажите судье, что собираетесь обратиться к доктору, – продолжил адвокат. – Пожалуйтесь, что жена превратила вас в больного человека. Скажите, что недавно она уехала с каким-то мужчиной и отсутствовала целую неделю.
Энтайл молча кивнул.
К трибуне вышла молодая темноволосая женщина. Она начала тихо рассказывать, как муж избивал и оскорблял ее.
«Гвен не била меня, – подумал Нат. – Но она привела того дурня, которого я увидел на кухне, когда приехал домой. Мне нужно сказать судье, что она пьянствовала с другими мужчинами. Да! И когда я спрашивал ее, кто они такие и что делают в моем доме, она оскорбляла меня бранными словами».
Адвокат повернулся к свидетелю и торопливо зашептал:
– Внимательно выслушайте все, что скажет мистер Энтайл. Это даст вам нужные ориентиры для вашей речи.
– Хорошо, – ответил свидетель.
«Она оскорбляла меня и заставляла страдать, – фантазировал Натан. – Я начал терять вес и принимать транквилизаторы. Лежа ночами без сна в холодной постели, я думал о том, как заработать деньги, а она пропивала их и ничего не говорила мне об этом. Когда Гвен в первый раз не ночевала дома, я обзвонил всех знакомых, но это лишь дало им понять, что мне не было известно, где и с кем моя жена проводит время. Она снимала с моих кредитных карточек большие суммы якобы за услуги заправочных станций. Она била меня, расцарапала лицо, обзывала плохими словами в присутствии других людей. Гвен всегда говорила, что ей больше нравится компания ее друзей-алкоголиков, а меня она совсем не уважала».
Энтайл повторял в уме эти фразы снова и снова.
Чуть позже он подошел к трибуне и повернулся лицом к почти пустому залу. На заседании присутствовало лишь несколько человек. Левее и ниже помоста стоял его адвокат. Он держал в руках стопку бумаг и что-то быстро говорил судье. Свидетель тихо сидел в первом кресле боковой кабины.
– Ваше имя Натан Рубен Энтайл? – спросил окружной прокурор.
– Да, – ответил Нат.
– Вы живете в Пойнт-Рейс в Марин-Каунти?
– Да.
– Правда ли, что вы жили в Калифорнии больше года и свыше трех месяцев в Марин-Каунти? Правда ли, что вы являетесь истцом верховного суда Марин-Каунти в деле о разводе с миссис Энтайл? Правда ли, что брак между вами и миссис Энтайл был прекращен 10 марта 1959 года и что с той поры вы больше не проживали вместе?
После каждого вопроса Нат кивал головой и отвечал «да».
– Вы можете назвать суду причины, по которым хотите развестись с миссис Энтайл, – спросил окружной прокурор.
Адвокат сделал шаг назад. В зале было шумно. Другие адвокаты шепотом консультировали своих клиентов, а двое мужчин в пятом ряду лениво переговаривались друг с другом. Нат начал говорить:
– Причин, ваша честь, несколько…
Он замолчал, почувствовав усталость и слабость. Действие таблетки принесло ощущение тяжести.
– Ее никогда не было дома, – сказал Энтайл. – Она всегда где-то шлялась и возвращалась только под утро. Когда я спрашивал, где она была, жена обзывала меня и кричала, что это не мое дело. Но она никогда не скрывала, что предпочитает мне компанию своих друзей-алкоголиков.
Он снова запнулся. Что еще сказать? Как продолжить?
Его взгляд тянулся к лужайке за окном, к зеленой траве, освещенной солнцем. Ему ужасно хотелось спать. Глаза едва не закрывались сами. Голос отказывался плести слова. Чтобы оформить их в членораздельную речь, Натану приходилось прилагать усилия.
– Казалось, что в ней осталось лишь презрение ко мне, – продолжил он. – Я ни в чем не мог положиться на нее. Она делала все по-своему и вела себя как незамужняя женщина. Наш брак ее не интересовал. Из-за переживаний и депрессии я заболел. Мне с трудом удавалось заработать на жизнь. В конечном счете я был вынужден обратиться к врачу.
Он испуганно замолчал, но, к счастью, вспомнил заготовленное имя.
– К доктору Роберту Эндрюсу из Сан-Франциско.
– Какой природы была эта болезнь? – спросил судья.
– Она называется психоневротическим недугом, – ответил Натан.
Он вопросительно посмотрел на судью, но тот не стал комментировать его ответ. Нат снова вернулся к рассказу:
– Я вдруг обнаружил, что не могу сосредоточиться на работе. Друзья и знакомые стали замечать перемены в моем поведении. Нервный срыв длился долго. Однажды я даже заплакал. Жена стояла на крыльце и выкрикивала мне оскорбления. Их услышал священник. Он попытался вразумить ее, но она прогнала его и послала к черту.
Это был тот день, когда Гвен перевозила вещи. Кто-то из соседей понял, что случилось непоправимое и что их брак находился на грани развала. Эти люди попросили доктора Себастьяна примирить Энтайлов, и старый священник приехал к ним на своем «Хадсоне» марки 1949 года. Гвен стояла на крыльце со стопкой белья в руках и кричала Нату, что он бесстыжий ублюдок и что она отдала бы дьяволу душу, лишь бы его забрали в ад. Священник выслушал ее тираду и без слов уехал прочь. Очевидно, он решил не вмешиваться в их дела или просто понял, что уже слишком поздно и ничего хорошего не выйдет. Наверное, слова Гвен раскрыли ему истинную ситуацию, и он побоялся взваливать на себя нелегкое бремя. Себастьян действительно был стар и очень слаб.
