Eldar Morgot - Хроника моффской войны
- Нет, к сожалению! - вздохнул Таатон, поворачиваясь к стенду. - Надеюсь, скоро мы отправим Священную Одежду домой, на Ротар...Как и все остальное.
- Священную Одежду? - механически спросил Ларсон, вертя банкноты в пальцах.
- Сержант, - засмеялась Лера, - деньги уже можно в карман спрятать.
- Действительно, - смутился Ларсон. Мгновенье спустя он поймал себя на том, что смотрит на Леру и глупо улыбается. Да что это с ним? Нужно взять себя в руки. И чего это Тойя хихикает? Сержант насупился и уставился на стенд.
- Видите эти темные пятна? - спросила Тойя.
- Вижу, - подтвердил Ларсон. - На кровь похоже.
- Вы правы...Ли, - Лера опустила ресницы. - Это Священная Одежда Великого Сима, покровителя ротариан.
- Вы серьезно? - изумился Ларсон.
- В этих одеяниях Великий Сим принял мученическую смерть, - тихо сказала Тойя. - Он - Бог, тот, кто несет четыре огня мироздания, управляет солнцем и звездами и покровительствует жителям Ротара...Когда Сим жил на Ротаре, ротариане шли к нему, чтобы услышать правду жизни. Он умер и вернулся туда, где четыре священных огня горят священным пламенем...
- Как похоже, - покачал голевой Ларсон.
- Похоже, - как эхо отозвалась Лера. - Стоит ли говорить, на что и на КОГО именно?
Из соседнего зала донесся топот и голоса. Вскоре мимо проследовала целая ватага возбужденных людей. Моментально возникли многочисленные охранники с бластерами и замерли вокруг стенда с Одеждой.
- Охрана? - спросил Ларсон.
- Конечно, - пожал плечами Таатон. - Ваше правительство помогает охранять экспонаты. Хотя...Одежда не погибла под молекулярными бомбами, а здесь куда спокойнее, уж простите за такое сравнение. К тому же, скоро начинается процесс отправки ротарианского наследия домой. Давно пора. Красота должна находится дома.
- Ах! - дружно донеслось откуда-то. Похоже, что картина Ж.Мазюкевича предстала таки пред изумленными очами любителей живописи. Тойя нетерпеливо переступила с ноги на ногу и потащила Леру с Ларсоном взглянуть на чудесную картину. Тойя и Лера воспользовались удостоверениями служащих музея и сумели пробраться почти к самой картине, возле которой маячили великаны-охранники с бластерами в руках. "Черный треугольник" предстал перед Ларсоном и девушками. Некоторое время они молча рассматривали пятимиллионный шедевр.
Гордость земной живописи выглядела несколько странновато: на квадратном белом холсте красовался равносторонний треугольник черного цвета. И все, то есть, больше ничего. Ларсон кашлянул. Вокруг цокали языками тонкие ценители искусства.
- Итак, господа, - рядом с картиной возник лысый человечек с вдумчивыми глазами настоящего критика, - перед вами знаменитая картина Мазюкевича "Черный треугольник". Взгляните, это настоящий шедевр, достижение земной культуры...Да! Этот белый фон, такой девственно белый, такой чистый, похожий на воплощение доброго и светлого начал! Как символично! А черный треугольник?! Такой непостижимо черный, словно черная дыра в бездонном космическом пространстве, словно всепоглощающее воплощение вселенского, так сказать, мироздания! Как тонко художник выбрал цвет, именно черный...Такие озарения посещают лишь истинных гениев. Не отводите глаз! На эту картину можно смотреть часами и находить все новые и новые откровения. Боже, просто содрогаешься от этой картины: белый фон, а на нем, словно злой рок, застыл черный зловещий треугольник. Я заканчиваю, господа. Не буду мешать любоваться вечным творением.
- Вам нравится? - шепнул Ларсон Лере.
- А вам?
- Не очень, - признался Ларсон.
- Почему? - повернулась Тойя.
- Почему? - Ларсон потер ногу. - Мне...мне кажется, зто просто кусок холста с намалеванным чёрным треугольником. Просто треугольник. Возможно, я просто ничего не смыслю живописи.
- Нет, сержант, - тепло улыбнулась Тойя, - вы все понимаете. Идемте. Пусть они восхищаются.
- Тем более, это модно, - добавила Лера.
- Модно? - не понял Ларсон.
- Ну да. Неважно, нравится тебе или нет, главное, что это в моде. Сейчас ведь красотой является не то, что действительно красиво, а то, что СЧИТАЕТСЯ красивым. И некому выкрикнуть, что король-то голый!
- В самом деле? - Ларсон оперся о трость. - Можно, я отдохну немного?
- Ох, извините! - спохватилась Тойя. - Лера, подай сержанту руку.
Вся компания уселась на скамеечку в следующем зале, увешанном несколькими картинами, вокруг которых стояло всего несколько посетителей, а в углу зевал единственный охранник.
- Ван Гог! - просиял Ларсон.
- Вам нравится? - с уважением спросила Лера.
- Какая красота, - продолжал Ларсон, поднимаясь, - я должен посмотреть поближе.
Ларсон не ограничился Ван Гогом. Боль в ноге волшебным образом исчезла, и сержант в течение двух часов осматривал творения Рубенса, Тициана, Дали, Рембрандта и многих других. Ему казалось, он попал в некое иное измерение, другой мир, настоящий и живой, полный удивительной красоты и истинной жизни.
Топая словно стадо слонов, промчалась мимо очередная толпа со счастливыми лицами. Оказалось, что это поклонники таланта Мэрион Александриной, спешащие на встречу с любимым автором. Тойя, Лера и Ларсон решили отправиться следом и вскоре, опять же благодаря удостоверениям, очутились у стола, за которым, почти скрытая горами книг, восседала сама Мэрион Александрина. На вид знаменитой писательнице было лет сорок, или, как сказали бы классики, она пребывала в "последнем приступе молодости". Подперев голову ладонью, Александрина флегматично взирала на поклонников, вернее поклонниц, потому что большинство в толпе фанатов составляли располневшие от постоянных измен мужей женщины среднего возраста. На носу Александриной сидели огромные очки, несомненно, красивые с ее точки зрения, толстые губы, пухлость которых оттенял маскировочный контур, и слегка волнистые волосы, собранные в пучок. За толстыми стеклами гигантских очков скрывались несколько пустоватые рыбьи глаза, в которые Александрина все же старалась вложить какой-то смысл.
Пять минут спустя, получив сигнал от менеджера, Александрина заговорила, рассказывая о своем творчестве. Упитанные поклонницы обратились в слух.
- ... когда я пишу, - бесцветно-самоуверенным голосом вещала Александрина, - мне никто не должен мешать, даже муж. Он в это время или на работе, или на кухне, готовит ужин...
- Ваш муж готовит?! - завистливо-благожелательным фальцетом переспросила какая-то особенно пышная читательница.
- Конечно, - вяло заявила Александрина. - И завтрак в постель приносит по утрам. Он у меня хороший, сам все делает...Готовит, убирает, стирает, посуду моет, гладит, словом, идеальный муж, не то что все эти...В общем, молодец! Когда я одна дома и хочу есть, то всегда жду его с работы, чтобы он приготовил что-нибудь. Сделать самой? - Александрина хихикнула. - Да что вы! Ручки отвалятся, ведь я такая лежебока...Шутка. Если серьезно, готовить не умею, даже яичницу. Я же пишу, понимаете? На всякие домашние мелочи времени не остается. На это существует муж. У него хорошая работа, когда он уходит в семь утра, то оставляет уже сваренный кофе в термосе и готовый завтрак. Затем я просыпаюсь, выпиваю весь этот термос и выкуриваю штук пять сигарет. Завтракаю, ну а после всего этого принимаюсь за работу...
