Ненси Кресс - Свет чужого солнца
Теперь же тишина была обволакивающей, обманчивой. Вкрадчивый голос каким-то образом превратился в тишину, но СуСу не боялась ее. Она долго лежала, размышляя об этом. Эр-Фроу исцелил ее от язв, и он же каким-то образом избавил ее от мучительного голоса, подарив ей эту ласковую тишину. Или, может быть, это тишина избавила ее от обоих: от голоса и от нарывов.
Удары в дверь прекратились. Братья-легионеры ушли. Никто, кроме Фалональ, еще одной проститутки, не мог открыть ее замка. Никто не мог войти в комнату, и СуСу почувствовала себя счастливой.
В комнате было тепло, можно спать раздетой, но она не стала снимать тунику и даже натянула на себя одеяло, сделанное из подушек. Как хорошо спать одной! Вокруг клубилась, убаюкивая, теплая, темная, сладкая тишина. СуСу уснула.
- Ты что, никого не впустила к себе этой ночью? - спросила Фалональ, нагоняя СуСу, когда та направлялась по дорожке к Дому Обучения. День, по обыкновению, стоял теплый и пасмурный.
- Нет.
- У тебя было кровотечение?
- Нет, - ответила СуСу. Она шагала, слегка наклонив голову, босиком по чистой серой дорожке из врофа.
- Почему ты так поступила? Мы с Джамилой не в состоянии обслужить всех желающих.
- Придется, - мягко проговорила СуСу. - Я не хочу больше быть проституткой.
- Ты в своем уме? - уставилась на нее Фалональ.
- Я бросила.
- Б_р_о_с_и_л_а_?
- Меня остановили, - сказала СуСу и замерла, ожидая услышать тихий вкрадчивый голос. Но он не появился.
- Кто остановил?
- Меня остановили, - повторила СуСу, слегка улыбнувшись, затем исподлобья взглянула на Фалональ. Темные, слегка запавшие глаза спутницы превратились в узенькие щели. У нее была смуглая, загорелая кожа, хотя она почти не бывала на солнце, и круглый, выдающийся подбородок, напоминавший выступающий из земли камень.
- Ты не можешь бросить свое ремесло.
СуСу промолчала.
- Ты не сделаешь этого, потому что ты проститутка. - Фалональ нахмурилась, резко рассмеялась и снова нахмурилась. - Думаешь, это легко?
- Здесь мы сыты, Фалональ, и нам тепло. Я... бросила, - почти неслышно повторила она.
- Тебе не позволят, - сердито возразила Фалональ. - Что прикажешь делать легионерам, если все проститутки захотят бросить свое занятие? Они не позволят тебе!
- Мне позволила тишина.
Фалональ уперлась руками в бедра и изучающе посмотрела на СуСу. Уголки ее губ опустились, подбородок, казалось, стал еще тяжелее.
- Чем ты лучше нас с Джамилой?
- Но вы тоже можете бросить.
- Да ты и вправду сошла с ума! - вскричала Фалональ.
Громкое восклицание привлекло Джамилу, которая шла по дорожке следом за ними.
- В чем дело?
- СуСу больше не хочет быть проституткой.
Джамила, хорошенькая, пухленькая, с голубыми камешками в изящных ушках, вопросительно взглянула на СуСу.
- Почему?
СуСу пожала плечами.
- Что это тебе взбрело в голову? - искренне удивилась Джамила. Здесь платят больше, чем в Джеле. И клиентов столько, сколько сможешь обслужить. Сегодня ночью я приняла двенадцать легионеров.
- Вряд ли они позволят тебе бросить, - вставила Фалональ.
- Но почему ты не хочешь? - настаивала Джамила.
СуСу ничего не ответила ни той, ни другой, отвернулась и зашагала по дорожке. Ей вдогонку донеслось злобное шипение Фалональ:
- Ты проститутка, СуСу, _п_р_о_с_т_и_т_у_т_к_а_. Ты из такого же теста, что и мы с Джамилой. Не воображай, будто ты одна из этих чистюль-сестер. Я-то знаю тебе цену!
СуСу промолчала. Войдя в Дом Обучения, она отыскала комнату, помеченную красным кружком, и уселась, как всегда, в дальнем углу, стараясь занимать как можно меньше места. Голова ее привычно опустилась, и СуСу осталась в одиночестве на спасительном островке. Она не слышала разговоров. Тишина - обволакивающая, темная - нежно плескалась о берег ее новой жизни.
Сегодня в Доме Обучения не раздавался стук игральных костей. Никто не торговался, не шептался, не подпирал лениво стены. Кадровые военные и солдаты стояли, угрюмо глядя друг на друга, за поясами у них поблескивали джелийские ножи, делизийские дубинки с двумя зубцами и кинжалы гедов из тусклого врофа. Горожане скучились в углу и молчали. Только огромный белый варвар пассивно и отрешенно сидел, как всегда, в центре, моргая большими розовыми глазами. Он смотрел на геда. Знает ли гигант о сапожнике или его ничто на свете не интересует? - подумала Эйрис, усаживаясь на свое место на делизийской половине, поближе к геду, за первый стол. На этом столе чужак показывает разные предметы и материалы и рассказывает об их свойствах. Это лучшее место в зале. Отсюда все видно и удобно задавать вопросы. Однако оно ближе всего и к джелийцам... но Эйрис старалась об этом не думать.
Взгляд Эйрис остановился на Граксе, к горлу вдруг подступил комок.
"Если людей выгонят из Эр-Фроу..."
Гракс взмахнул рукой, и крышка стола растаяла, уступив место другой, на которой лежали уже знакомые предметы. Гед на них даже не взглянул. Он рассматривал лица людей, а когда открыл рот, начиная беседу, в воздухе внезапно разлилось напряжение, и Эйрис послышалось, что сзади кто-то судорожно втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. Упомянет ли гед об убийстве? Что он скажет?
- Это не медь, - произнес Гракс. - Поток электронов будет течь по этому веществу гораздо быстрее, чем по меди.
Он не собирался говорить об убийстве! Эйрис почувствовала, что вот-вот упадет. Она взглянула налево - лицо командира делизийцев потемнело от гнева.
- Эта проволока, - продолжал Гракс, - изготовлена из особого сплава при очень высокой температуре. - Больше он ничего не добавил - геды никогда не открывали секретов своей технологии, а только приводили факты, отвечали на вопросы. И все.
Все сидели неподвижно. Пауза затягивалась. Ни новая проволока, ни другие предметы не спешили исчезнуть со столов в складках джелийских или делизийских туник. Гракс ждал вопросов, а Эйрис снова подумала, что это терпеливое ожидание куда необычнее, чем три глаза. Гед мог ждать часами, мог провести в Доме Обучения целый день, не сказав ни слова, пока кто-нибудь не заговорит. Но должен же он понимать, что сегодня людей волнует совсем другое, они хотят знать, каким будет суд гедов! Геды определили законы, а законы подразумевают наказания. Хотя, как заметила Эйрис, в других городах часто творилось беззаконие.
Когда молчание стало невыносимым, делизийского командира вдруг прорвало:
- Джелийский мерзавец убил делизийца.
Ножи выскользнули из-за поясов.
Гракс повернул голову, чтобы взглянуть на говорящего. Такое с ним редко случалось. Обычно он смотрел только на тех, кто интересовался наукой гедов. Он произнес спокойно, как в первый день:
