Роберт Хайнлайн - ИМЕЮ СКАФАНДР - ГОТОВ ПУТЕШЕСТВОВАТЬ!
Разбуженный кошмарами, я вдруг отчетливо вспомнил, где я нахожусь, и мне захотелось обратно в кошмарный сон. Я лежал, жалея самого себя, и вскоре слезы ручьем хлынули на мой дрожащий подбородок. Я никогда не ставил самоцелью «не быть плаксой», отец не раз говорил, что в слезах ничего дурного нет, просто на людях плакать не принято, хотя у некоторых народов плач считается общественно полезным делом. Однако у нас в школе было позором прослыть плаксой, так что я отучился плакать уже давно. К тому же слезы изматывают, но ничего не меняют. Так что я закрыл краны и взялся за оценку обстановки.
Планы у меня возникли следующие:
1. Выбраться из этой ямы.
2. Найти «Оскара» и влезть в него.
3. Выбраться наружу, украсть корабль и отправиться домой.
4. Придумать оружие или способ, как отбиться от червелицых или отвлечь их внимание, пока я убегу и буду искать корабль. Это как раз дело легкое. Любой супермен, обладающий даром телепортации и стандартным набором парапсихологических чудес, справится запросто. Не забыть бы только составить абсолютно надежный план операции и оплатить страховой полис.
5. Самое главное: прежде чем сказать «прости» романтическим берегам экзотического Плутона и его гостеприимным красочным туземцам, необходимо удостовериться, что ни Крошки, ни Мэмми здесь нет, а если они здесь, то забрать их с собой, ибо лучше быть мертвым героем, чем живым предателем. Смерть, конечно, дело пакостное и неприятное, но ведь и гниде придется когда-то умирать, как ни пытайся она остаться в живых, а до этого дня придется жить, постоянно объясняя, почему поступил тогда так, а не иначе. Строить из себя героя, разумеется, занятие малопривлекательное, но альтернатива этому выглядит гораздо хуже.
И совсем не в том дело, что Крошка умеет управлять кораблем, а Мэмми в состоянии меня этому научить. Доказать это невозможно, но сам для себя знаю твердо, что иначе не могу.
Примечание: итак, я научусь пилотировать корабль, но выдержу ли я полет при восьми «g»? Я не помню, каково мне пришлось. Автопилот? А есть ли на нем указатели по-английски? Брось дурить, Клиффорд!
Дополнительное примечание: сколько времени займет путь домой при одном «g»? Весь остаток века? Или всего лишь достаточный срок, чтобы умереть с голоду?
6. Трудотерапия. Я должен что-то придумать, чтобы занять себя в промежутки отдыха между раздумьями над предыдущими пунктами плана. Это необходимо, чтобы сохранять форму и держать себя в руках. О’Генри в тюрьме писал рассказы, Святой Павел создал самые сильные свои произведения во время римского заключения. Что же, в следующий раз захвачу с собой пачку бумаги и машинку. А сейчас придется удовлетвориться математическими головоломками и шахматными задачами. Годится все что угодно, лишь бы не начать себя жалеть.
Итак, за работу. Пункт первый: выбраться из этой ямы. Как? Ширина камеры футов двадцать, до потолка футов двенадцать. Стенки гладкие, как щечки младенца, и непроницаемые, как сборщик налогов. Что еще? Отверстие в потолке, струйка воды и выемка, в которую она стекает. Я подпрыгнул и достал до потолка. Отсюда вывод, что сила тяжести здесь составляет 0,5 «g». Определить раньше я никак не мог потому, что до Плутона испытал притяжение в одну шестую нормального, а потом бесконечно долго летел при восьми «g», так что мои рефлексы уже все перепутали. Но хотя потолок я и мог достать, но был не в состоянии ни лезть по нему, ни летать под ним. Можно, конечно, разодрать одежду и свить веревку. Но обо что ее зацепить? Насколько я помню, пол наверху вокруг отверстия абсолютно гладкий. Но если даже я за что-нибудь зацеплюсь, что дальше? Бегать вокруг в чем мать родила, пока не нарвусь на Червелицего и тот не загонит меня обратно в яму, на этот раз голого? Я решил отложить трюк с веревкой до тех пор, пока не разработано способа загнать Червелицего и все его племя в тупик.
Вздохнув, я снова огляделся вокруг. Что остается? Струйка воды и маленький бассейн под ней.
Есть такая история о двух лягушках, угодивших в чан со сметаной. Одна, поняв всю безнадежность положения, задрала лапки вверх и утонула. А вторая по глупости своей никак не могла понять, что это конец, и все знай брыкалась, пытаясь выбраться. Несколько часов спустя она сбила такой огромный кусок масла, что держалась на нем, как на острове, пока не пришла молочница и не выбросила се вон.
Вода с одной стороны лилась в тазик, а с другой — куда-то выливалась. А что, если она не будет выливаться? Так, а удержусь ли я на поверхности, пока вода заполнит комнату и дойдет до отверстия в потолке? Что ж, это можно вычислить. У меня ведь есть консервная банка.
С виду она была объемом с пинту, а пинта она и в Африке весит фунт, кубический фут воды весит (на Земле) чуть больше шестидесяти фунтов. Но мне надо знать точно. Размер моей ступни — одиннадцать дюймов. Двумя монетками я отметил одиннадцать дюймов на полу. Оказывается, что ширина долларовой купюры составляет 2,5 дюйма. В скором времени я довольно точно определил размеры комнаты и емкость банки.
Наполнив банку под струей, я быстрым движением опорожнил ее, считая при этом секунды. В конце концов я вычислил, сколько понадобится времени, чтобы заполнить всю комнату водой. Ответ мне так не понравился, что я просчитал все еще раз.
Четырнадцать часов! Сумею ли я продержаться так долго на плаву? Сумею, черт побери, если нужно! Человек может держаться на плаву сколько угодно, если не запаникует.
Скомкав джинсы, я сунул их в сливное отверстие и чуть их не упустил вместе с водой. Поэтому я обмотал их вокруг банки и заткнул слив этим узлом. На этот раз он прочно застрял в отверстии, и я забил оставшиеся щели другой одеждой. А потом принялся ждать, самодовольно усмехаясь. Возможно, потоп заодно отвлечет их внимание и поможет мне бежать. Вода поднялась на дюйм выше пояса и… перестала литься.
Следовало мне знать, что существа, способные создавать такие корабли, безусловно, способны создать безопасную систему водоснабжения, которая не зальет им квартиру.
Я вытащил обратно свою одежду, все, кроме одного носка, и разложил сушить. В эту историю о лягушках я, в общем-то, никогда и не верил.
Сверху сбросили еще одну консервную банку — ростбиф с картошкой. Сытно, конечно, но я уже заскучал по персикам. На банке оттиснуто: «Для продажи на Луне по сниженным ценам», так что весьма вероятно, что Толстяк я Тощий приобрели ее честным путем. Интересно, как им нравится со мной делиться? Без сомнения, они пошли на это только по приказу Червелицего. Но отсюда возникает вопрос: зачем я ему понадобился живой? То есть, конечно, я всецело поддерживал такое решение, но причины его не понимал.
