Владимир Баканов - Человек, который дружил с электричеством (сборник)
Толстяк что-то пробурчал, замахал руками, зевнул и сел, еще толком не проснувшись. Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало женское начало (которого, как уже заметил Лъин, оба гостя были лишены), и еще тем, что станет делать он, Толстяк, «когда разбогатеет». Лъин живо заинтересовался изображениями этой мысли, но потом спохватился: тут явно секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум, и тогда-то землянин его заметил.
Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, зашарил вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Ах ты, подлая обезьяна! — взревел он. — Чего шныряешь? Вздумал нас прирезать?
Лъин взвизгнул и увернулся от удара, который расплющил бы его в лепешку; непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический страх был ему незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь в этом чувстве. Но его ошеломило открытие, что пришельцы способны убить мыслящее существо. Неужели на Земле жизнь ничего не стоит?
— Эй, брось! Прекрати! — Шум разбудил Тощего. Лъин мельком оглянулся: Тощий сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуть рукой, — Полегче, слышишь! Что у вас тут?
Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук металлический брус, криво усмехнулся.
— Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал, только я проснулся — вижу, он сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну, мне и показалось он хочет перерезать мне глотку или вроде того. Я уже очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.
Тощий выпустил его и кивнул Лъину:
— Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и нелюдей, но в общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет пинать тебя ногами, даже за ухом почешет.
— Чушь! — Толстяк ухмылялся, добродушие вернулось к нему. Он понимал, что Тощий острит, но не обижался. Марсияшки, обезьяны… ясно, они не люди, с ними и разговор другой, ничего плохого тут нет. — Что ты притащил, обезьяна? Опять картинки, в которых никакого смысла нету?
Лъин кивнул, подражая их жесту, означающему согласие, и протянул свиток Тощему. Толстяк держится уже не враждебно, однако неясно, чего от него ждать, а Тощему, видимо, интересно.
— Надеюсь, в картинках много смысла. Вот Нра — двадцать девятый, под натрием.
— Периодическая таблица, — сказал Тощий Толстяку. — По крайней мере, похоже. Дай-ка мне справочник. Гм-м. Под натрием, номер двадцать девять. Натрий, калий, медь. Двадцать девятый, все правильно. Это оно и есть, Лин?
Глаза Лъина сверкали торжеством. Благодарение Великим!
— Да, это медь. Может быть, у вас найдется? Хотя бы один грамм?
— Пожалуйста, хоть тысячу граммов. По твоим понятиям, у нас ее до отвала. Бери сколько угодно.
И тут вмешался Толстяк:
— Ясно, обезьяна, у нас есть медь, если это ты по ней хныкал. А чем заплатишь?
— Заплатишь?
— Ясно. Что дашь в обмен? Мы помогаем тебе, а ты нам — справедливо?
Лъину это не приходило в голову, — по как будто справедливо. Только что же он может им дать? И тут он понял, что у землянина на уме. За медь ему, Лъину, придется работать: выкапывать и очищать радиоактивные вещества, с таким трудом созданные в пору, когда строилось убежище; вещества, дающие тепло и свет, нарочно преобразованные так, чтобы утолять все нужды племени, которому предстояло жить в кратере. А потом работать придется его сыновьям и сыновьям сыновей, добывать руду, выбиваться из сил ради Земли, и за это им будут платить медью — в обрез, только-только чтобы Земле хватало рудокопов. Мозг Толстяка снова захлестнули мечты о том земном создании. И ради этого он готов обречь целый народ прозябать без гордости, без надежд, без свершений. Непостижимо! На Земле так много людей — для чего им обращать Лъина в раба?
И рабство — это еще не все. В конце концов Земля пресытится радиоактивными материалами, либо, как ни велики запасы, они иссякнут — и нечем будет поддерживать жизнь… так или иначе — впереди гибель. Лъин содрогнулся: слишком страшный навязывают выбор.
Тощий опустил руку ему на плечо.
— Толстяк немного путает, Лин. Верно, Толстяк?
Пальцы Тощего сжимали что-то… «Оружие», — смутно понял Лъин. Второй землянин поежился, но усмешка не сходила с его лица.
— Дурень ты, Тощий. Чокнутый. Может, ты и веришь в эту дребедень — что все люди и нелюди равны, но не убьешь же ты меня из-за этого. А я человек старых взглядов, я свою медь задаром не отдам.
Тощий вдруг тоже усмехнулся и спрятал оружие.
— Ну и не отдавай. Лин получит мою долю. Меди у нас вдосталь, без некоторых вещей мы вполне обойдемся. И не забывай — четверть всего, что есть на корабле, моя.
На это в мыслях Толстяка не нашлось ответа. Он подумал немного и пожал плечами. Тощий прав: своему паю он хозяин. Ну и пусть…
— Ладно, воля твоя. Я тебе помогу раскопать, что у нас есть подходящего. Может, взять ту проволоку, знаешь, в ларе в машинном отделении?
Лъин молча смотрел, как они отперли небольшой ящик и стали там рыться; половина его ума изучала механизмы и управление, вторая половина ликовала: медь! И не какая-то горсточка, а столько, сколько он в силах унести! Чистая медь, которую так легко превратить в съедобный купорос при помощи кислот — он еще раньше их приготовил, когда пытался добыть медь здесь, у себя. Через год кратер вновь будет полон жизни. Он оставит триста, а может быть, и четыреста сыновей, и у них будут еще и еще потомки!
Одна деталь схемы сцепления, которую он изучал, заставила Лъина перенести центр тяжести на половину ума, занятую окружающими механизмами; он потянул Тощего за штанину.
— Это… вот это… не годится, да?
— А? Да, тут что-то разладилось. Потому нас к тебе и занесло, друг. А что?
— Тогда без радиоактивных. Я могу платить. Я исправлю, — На миг его взяло сомнение. — Это ведь тоже значит платить, да?
Толстяк вытащил из ящика большой моток чудесной, душистой проволоки, утер пот со лба и кивнул.
— Верно, это была бы плата, только ты эти штуки не тронь. Они и так ни к чёрту не годятся, и, может, Тощий даже не сумеет исправить.
— Я могу исправить.
— Ну да. Ты в каких академиях обучался электронике? В этом мотке двести футов, стало быть, на его долю пятьдесят. Ты что же, Тощий, свою всю ему отдашь?
— Да, пожалуй. — Тощий почти не следил за тем, как Толстяк отмерял и резал проволоку, он с сомнением смотрел на Лъина. — Слушай, Лин, а ты в таких вещах разбираешься? Ионный двигатель — штука не простая, в схеме питания черт ногу сломит. С чего ты взял, что сумеешь починить инжектор? Разве у вашего народа были такие корабли и ты изучал чертежи?
