Фредерик Пол - Операция «Венера» ( Торговцы космосом)
Моя должность называлась экспедитор-соединитель девятого класса. Моей обязанностью было соединять гибкие шланги, по которым подавались отходы. После первого дня работы я истратил недельное жалованье на пылеуловители. Они не спасли от всех запахов, но хотя бы давали возможность остаться в живых.
На третий день, закончив смену, я отправился в душ. Я рассчитал все заранее: после шести часов работы у цистерн, при вполне понятном отсутствии автоматов, продающих воду, галеты и папиросы (да и кто смог бы есть, пить или курить в таком зловонье), желания людей, привыкших к режиму «Попси - галеты - сигареты», в ближайшие полчаса будут вполне определенными, и едва ли кто вспомнит о душевой. Благодаря тому, что я умел подавлять эти желания - они еще не успели пустить во мне таких глубоких корней, - я мог мыться почти в пустом душе. Когда же наконец туда вваливались все, я спокойно отправлялся к автоматам. Разумеется, здесь был простой расчет, но что могло бы лучше свидетельствовать о разнице между умственным уровнем простого потребителя и рекламного босса? Конечно, повторяю, привычки еще не пустили во мне таких глубоких корней, как в других.
В душевой, кроме меня, был еще один человек, но мы почти не мешали друг другу. Как только я вошел, он передал мне мыло. Намылив тело, я с удовольствием подставил его под ревущую струю воды и совсем забыл о соседе. Но, возвращая ему мыло, я вдруг почувствовал, как он средним пальцем коснулся моего запястья, а указательным сжал мой большой палец.
- О, - воскликнул я растерянно, отвечая на рукопожатие. - Вы кон…
- Тсс! - зашипел он и раздраженно указал на микрофон, свисавший с потолка. Повернувшись ко мне спиной, он стал снова тщательно намыливать тело.
Когда он вернул мне мыло, к нему был прилеплен кусочек бумаги. В кабине для одевания я разгладил его и прочел:
«Сегодня день отпусков в город. Отправляйтесь в Музей искусств „Метрополитен“, в зал классиков. Ровно за пять минут до закрытия музея остановитесь перед женским торсом».
Одевшись, я встал в очередь к столу надзирателя. Не прошло и получаса, как у меня в кармане уже был пропуск с печатью, дававший мне право переночевать в городе. Я вернулся к себе, собрал пожитки, предупредил того, кто будет спать на моей койке, что сосед надо мной разговаривает во сне, сдал вещи на хранение и сел в поезд подземки, идущий в Бронксвиль. Потом сделал пересадку, проехал одну остановку в северную часть города, пересел на другой поезд, поехал на юг и вышел у Шокен-Тауэр. За мной, кажется, никто не следил.
До моего свидания с «консами» оставалось почти четыре часа. Я стоял в вестибюле агентства «Шокен», пока меня не заприметил полицейский агент, презрительно оглядевший мой дешевый костюм. Я надеялся, что в вестибюль выйдет Эстер или, может, сам Фаулер Шокен, но мне не повезло. Правда, я увидел кое-кого из знакомых, но никому из них нельзя было довериться. Пока не удастся выяснить, что кроется за предательством на леднике Старзелиус, мне никого не хотелось бы извещать о том, что я жив.
Наконец агент спросил с ухмылкой:
- Ты что, пришел предложить свой пай ребятам Шокена? Не иначе как тебе денег девать некуда.
- Прошу прощенья, - пробормотал я и протиснулся к выходу. Вряд ли он последует за мной сквозь густую толпу. Так оно и вышло. Быстро свернув в комнату отдыха, где группа потребителей, дегустируя новые образцы Кофиеста, смотрела какой-то фильм, рекламирующий наши противозачаточные средства, я вышел в коридор и прыгнул в служебный лифт.
- Восьмидесятый этаж, - сказал я и тут же сообразил, что допустил оплошность. В рупоре прозвучал голос лифтера:
- Эй вы, в пятой кабине, служебный лифт идет только до семидесятого этажа. Что вам надо?
- Я посыльный, - жалко пролепетал я. - Мне надо кое-что взять в конторе мистера Шокена. Я говорил, что меня туда не пропустят. Так и сказал им: «Послушайте, у него небось двадцать пять секретарей и каждый остановит меня». Я сказал им…
- Экспедиция на сорок пятом, - объявил лифтер уже менее сурово. - Встаньте перед дверью лифта, чтоб я мог вас видеть.
Мне не хотелось делать этого, но выхода не было - пришлось подойти к двери. Мне показалось; что из рупора вырвался какой-то звук, но я не был в этом полностью уверен. Мне не приходилось бывать в каморке лифтеров, находившейся глубоко под землей, где лифтеры нажимали кнопки, посылая кабины вверх и вниз по узким шахтам. Я дорого бы отдал, только бы одним глазом заглянуть сейчас туда.
С минуту я постоял перед дверью. Затем голос лифтера нерешительно произнес:
- Ладно, возвращайтесь на место. Сорок пятый этаж, первый поворот налево.
Пассажиры лифта смотрели на меня осоловевшими от Кофиеста глазами. Наконец я вышел, ступил на движущуюся ленту коридора и проехал мимо двери с надписью «Экспедиция» до конца коридора, где пешеходная дорожка уходила под пол. Мне не сразу удалось отыскать лестницу, ведущую на верхние этажи, но наконец я ее нашел. Теперь можно было отвести душу и хорошенько выругаться. Снова воспользоваться лифтом я не рискнул, а доводилось ли вам когда-нибудь пешком преодолевать тридцать пять этажей?
***
К концу подъема я почувствовал себя совсем худо. Не только потому, что отнимались ноги, но и потому, что время шло, а его у меня было в обрез. Скоро пробьет десять, и потребители, ночевавшие на ступеньках лестницы, начали уже понемногу заполнять ее. Я был предельно осторожен, но все же на семьдесят четвертом этаже едва избежал драки, потому что у человека, расположившегося на третьей ступеньке, ноги оказались длиннее, чем я предполагал.
К счастью, выше семьдесят восьмого этажа ночевать не разрешалось: здесь было царство управляющих.
Я с опаской шел по коридорам, стараясь обращать на себя как можно меньше внимания, - ведь меня могли узнать или спросить, что я здесь делаю, и вышвырнуть вон. Но навстречу попадались только мелкие клерки, а я им был почти незнаком. Мне все еще везло.
Но не совсем. Дверь кабинета Фаулера Шокена оказалась запертой.
Я юркнул в пустой кабинет его третьего секретаря и стал думать что делать дальше. Фаулер после работы любил играть в гольф в местном клубе. Сейчас уже довольно поздно, но стоит попытать счастья. Чтобы попасть в клуб, надо было подняться всего четырьмя этажами выше.
Так я и сделал. Местный клуб считался весьма шикарным, да оно и понятно - членские взносы составляли кругленькую сумму. Помимо площадки для гольфа, теннисного корта и других спортивных сооружений, всю северную часть комнаты занимала «роща» с дюжиной прекрасных искусственных деревьев, а кругом разместилось не менее двадцати беседок для отдыха, чтения, просмотра фильмов и прочих развлечений.
