Колин Уилсон - Башня
Прежде всего тянуло укрыться в тень, дать телу отдых. Они пересекли двор и прошли под одной из сводчатых арок. Открылась зала — настолько громадная, что дальние стены и потолок в темноте не различались. Стояла удивительная, благодатная прохлада (солнце взошло с той стороны здания). Расстелив одеяла, путники молча улеглись, утомленно переводя дух и слушая заунывный шум ветра. Через пару минут Найл уже спал.
Он видел странный сон, будто бы Смертоносец-Повелитель Хеб с явной насмешкой смотрит на него с какой-то запредельной высоты. Просыпаясь от нехорошего видения, Найл почувствовал холод. Снаружи двор слепящим светом заливало безжалостное солнце; возле спали отец и Ингельд. Сев, Найл вытянул часть одеяла из-под себя и завернулся в него как в спальный мешок. В одной из сумок лежало скатанное в рулон тонкое одеяло из шкуры гусеницы. Но ведь за ним надо лезть, а неохота. Беспокоил памятный отрывок нехорошего сна: на самой высокой башне цитадели сидит и таращится Смертоносец-Повелитель… Но рядом был отец, и это успокаивало. Через несколько минут Найл уже спал.
Проснулся он с ощущением, что кто-то коснулся его плеча. Где-то сверху, беспокойно жужжа, билась муха. Было холодно, одеяло соскользнуло с плеча. Найл потянулся рукой поправить одеяло, но это оказалось не так-то просто: что-то мешало. Впечатление такое, будто одеяло подвернуто под спину, поэтому сложно пошевелиться. Одновременно с тем жужжание наверху, разом преобразившись, зазвучало вопиющим сигналом тревоги: муха, угодившая в паутину! Приподняв голову, Найл посмотрел через пространство залы. Показалось, будто что-то суетливо прошмыгнуло в темноте. Да и темнота теперь была как будто живая, населенная россыпью ярких точек. Сна как не бывало, Найл силился сесть. И тут он разглядел, что именно ему мешает. Над ним стелились густые тенета, каким-то образом крепящиеся к полу. Паутина покрывала тело Найла почти полностью, словно мягкое, рыхлое одеяло. Он бросил взгляд на отца и Ингельд — и те тоже покрыты паутиной, еще мягкой, не успевшей просохнуть. Теперь он разглядел: светящиеся точки — это глаза десятков пауков, наблюдающих за людьми из затемнения.
Его крик разбудил отца и Ингельд. Едва привстав, они сразу же попались в липкие тенета. Стоило им шевельнуться, как паутина облекла их словно влажная простыня. Сев, они лишь плотнее соприкоснулись с мгновенно пристающим липким шелком, а при попытке высвободиться руки у них напрочь увязли в паутине.
Сами пауки повысыпали из тени, будто присматриваясь. Найл с облегчением обнаружил, что по размеру это так, мелюзга, — туловище не крупнее ладони, а лапы не длиннее руки. Он также определил, что у них есть что-то общее с серыми пустынниками — значит, насекомые не ядовиты.
Тут до Найла дошло, как все-таки удачно он поступил, не поленившись натянуть на себя одеяло. Паутина пришлась в основном на одеяло, поэтому пристала лишь к плечу, правой руке и левой ступне. Потянувшись левой рукой, он сумел подвинуть к себе поклажу, вытащить кремневый нож и отпилить паутину, стягивающую запястье, затем примерно так же освободил плечо и левую ступню. Выскользнув из-под одеяла, Найл поднялся на ноги; пауки попятились в тень. Подобрав с пола увесистый камень, он швырнул его им вслед; стало слышно, как насекомые с глухим шелестом разбегаются.
— Не шевелись! — прикрикнул он на Ингельд.
Та была уже в когтях у страха: сама с судорожным поскуливанием силилась разодрать тенета, а по глазам видно, что уже прощается с жизнью. Он стал ножом отсекать паутину в местах, где та крепилась к полу. Через несколько минут Ингельд удалось, пошатываясь, встать на ноги. Шелковистые тенета по-прежнему обвивали ее со всех сторон.
— Давай наружу! — скомандовал Найл.
Подгонять не пришлось, женщина кинулась вон, волоча концы паутины. Затем Найл принялся за отца. Пока он это делал, насекомые снова выкарабкались наружу, и он бросил в них еще несколько камней. Пауки вновь рассеялись. Стало ясно, что непосредственная опасность миновала. Теперь, когда добыча бодрствует, они не отважатся напасть.
День был в разгаре, свет снаружи ослеплял. Найл помог отцу и Ингельд освободиться от тенет. Он мотал паутину в одну сторону, а те раскручивались в другую. На коже оставались прилипнувшие волокна и влажно поблескивающие следы. Прошло около часа, прежде чем Улф и Ингельд освободились от тенет окончательно.
Поклажа оставалась внутри. Возвратясь за ней, снова разглядели россыпь блестящих точек: насекомые следили из темноты. Приставшие к полу обрубленные концы паутины отвердели, став заметно прочней; клейковина, выделяемая пауками, превратилась в подобие грубой резины. Насекомые испускали из себя легкие волокна, набрасывая их затем на спящих, и те наслаивались невесомо, словно снежные хлопья. Именно от прикосновения одной из них и пробудился Найл. Не укройся он одеялом, увяз бы точно так же, как Улф с Ингельд. И были бы они сейчас сплошь опутаны липким шелком с головы до пят.
Неожиданная опасность, по крайней мере, прогнала усталость; путники готовы были отмахать теперь сотню миль, лишь бы подальше от этого зловещего угла. Но опять-таки, не определившись с направлением, не имело смысла и уходить. Оставив поклажу в тени, они отправились искать новое место, откуда было бы сподручнее осмотреть южную часть равнины. То, что искали, обнаружилось в смежном дворе: пролет каменной лестницы, идущей вверх по внешней стороне стены, — немногое из уцелевшего. Одолев с сотню неплохо сохранившихся ступеней, путники вышли на стену цитадели, метра три толщиной, с каменным квадратом примыкающего к смежному двору караульного помещения. Найл зашел в караульную и оттуда выглянул из окна — как-то безопаснее, чем стоять на открытой сильному ветру стене.
Вдали виднелись сияющие воды соленого озера. Прямо перед глазами пропасть с полкилометра глубиной. В этом месте склон был не таким отвесным, но и по нему спускаться было немыслимо. Все ясно.
— Бесполезно. Бездна вон какая, — мрачно сказал Улф.
Найл озирал даль.
— Но как они-то поступали, если надо было спуститься вон туда? — спросил он, не отводя взгляда от равнины.
— Пешком шли, вот и все, — раздраженно вставила Ингельд.
— Пешком-то оно пешком, но как? Не может быть, чтобы на ту сторону они проходили вот так, вокруг всего плато.
— Да ты, пожалуй, прав, — даже с некоторым удивлением откликнулся Улф. — Должен существовать какой-то спуск.
— Это все, что строили великаны? — озадаченно спросил Найл.
— Нет. — Отец покачал головой. — Та лестница рассчитана на таких же, как мы с тобой.
Такая мысль ошеломляла. Подумать, эту цитадель сооружали такие же люди, как он сам! Но тогда, наверное, на это ушли сотни и сотни лет? Хотя понятно, все зависит от того, сколько их было… Впервые до Найла со всей полнотой дошло, что все же действительно было время, когда человек правил Землей. Прежде Найл иной раз тешился такой мыслью, но никогда не воспринимал ее всерьез. Теперь же мысленным взором он представил тысячи людей, сообща вырезающих каменные блоки, возводящих эти грандиозные стены… И его пронизал небывалый восторг, сравнимый разве что с потоком живительной проточной воды.
