Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 3. Орион взойдет
Только не думай, что это свихнувшийся тощий аскет. Маттас наслаждается жизнью. Мне бы хотелось обладать его способностью. Он заложил росток: доказал мне, что жизнь не пустая череда событий и не прихоть некоего сверхчеловеческого интеллекта. Она творит, обладая собственным смыслом, судьбой и целью. — Голос его смягчился. — Вот тогда я и обрел внутренний мир. Неужели тебя может удивить, что я стремлюсь разделить его со своими соотечественниками?
— Ах, Джовейн! — Она потянулась, чтобы обнять его. И тут с гневом и облегчением одновременно Фейлис заметила появившуюся внезапно возле входа пару. Рыжеватый блондин, в котором черты фламандца смешивались с обликом аэрогена, в простой одежде этой древней страны: вне сомнения, Маартенс из Клана Дикенскит. Женщина, невысокая и смуглая, явно принадлежала к Зильберам, хотя фамилия в данном случае была не столь очевидна.
— Приветствуем вас, сэр и леди, — провозгласил мужчина с акцентом: наверное, ему не часто приходилось оставлять родовое поместье своих предков. — Мы не собирались мешать вам.
— Этот уголок принадлежит всем. — Поднявшись и поклонившись, Джовейн исправил неловкость. — Позвольте приветствовать вас. Отсюда открывается необычайный вид. Мы уже намеревались оставить беседку, что и делаем по своей доброй воле.
Фейлис последовала его примеру. После нескольких подобавших ситуации любезностей она присоединилась к Джовейну.
Они пошли вперед. Когда его уже не могли услышать в беседке, Джовейн произнес:
— Ну, вот видишь, какое невезение: даже вдвоем нельзя побыть.
— Но нам еще нужно о стольком поговорить, — посетовала она. — Срок твоего пребывания здесь заканчивается через неделю. Когда-то мы еще встретимся!.. — Повинуясь порыву, она схватила его за руки. — Пойдем ко мне.
«Раз он прибыл сюда один, значит, свои апартаменты делит с другим мужчиной, тоже явившимся сюда в одиночестве».
Он помедлил.
— Иерн недолюбливает меня.
— Иерн не скоро вернется. Он повел свою лучшую эскадрилью смотреть на шторм над Заливом. — Фейлис торопливо прибавила:
— Я вовсе не опрометчива. Выпьем чуточку вина, поговорим.
«И?.» Она удивилась себе… сердце заколотилось.
— Соглашаюсь с радостью, — ответил он. Они заторопились назад — вверх по рампе, мимо амариллисов, через тоннель, поросший грибами. — Ты всегда приносишь мне счастье, — проговорил он. — Я бирюк по натуре, но ты всегда очаровательна, и мне кажется, что сейчас сама Гея смеется.
«Не следовало бы позволять ему говорить подобные вещи, но мне тепло… по коже мурашки».
— Благодаря вам, добрый сэр, я согласна — нрав ваш склонен к уединению. Я слыхала, что вас называют человеком, не ведающим пороков.
Впрочем, не сомневаюсь — люди могут ошибаться.
— О, конечно, я ведь тоже живой. Я люблю быть в форме, а для этого восхожу на горы, катаюсь на лыжах, играю в такую жесткую игру, как пелота[48]. А еще, знаешь, я играю на флейте и достаточно хорошо. Я вообще ценю искусство. Кроме того, я астроном-любитель. В ясную ночь на высокогорье звезды манят к себе мой дух, и он сливается с Геей…
Оживленно беседуя, они миновали Хозяина Зимы, фонтан, шестигранники, мельком глянули на маленький водопад, прошли бамбуковую рощу, поднялись по лестнице, вступили в заросший зеленью тоннель и по шаткому мостику направились к покрытой мхом подвесной дорожке. Она вернула их в будни Скайгольма, но это ничего не значило. Они расходились с встречными — вежливо и молча, стараясь побыстрее добраться до намеченного места.
Фейлис открыла дверь… все еще держа Джовейна под правую руку.
— Ого! — Иерн выпрыгнул из кресла. — Какого черта? — воскликнул он.
— Но ты… ты говорил… ты сказал… — запиналась Фейлис.
— Буря оказалась ерундовой, не стоила затраченного топлива. — Глаза Иерна сузились, и он выдохнул подбоченясь:
— Не ожидала меня так рано, а?
— Сэр, — проговорил Джовейн, словно бы ударяя металлом о металл. — Ваша жена пригласила меня в ваши апартаменты, чтобы провести час или два за дружеской беседой.
— Об этом? — Иерн кивнул в сторону книги. — А потом, дюдаечно, припрятала бы ее, не так ли?.. К моему возвращению домой, моя дорогая!
Вместе с прочими уликами.
У Фейлис выступили слезы.
— Не смей так разговаривать со мной! — воскликнула она.
Джовейн опустил ее руку, но оставался рядом.
— Подполковник Иерн, — проговорил он, — я не буду забывать о манерах и прибегать к грубостям, однако честь требует, чтобы я напомнил вам, что ваша жена — урожденная Мейн из Клана Эшкрофт.
Фейлис топнула ногой… В ярости она была невероятно хороша.
— Я тебе не рабыня из Хорасана! Я женщина не из гарема — из Клана.
Свободная и цивилизованная!
Иерн побелел, ноздри его расширились. Внезапный страх поразил Фейлис.
Иерн никогда ни с кем не дрался в ее присутствии, но был вспыльчив, как гасконец. (В памяти вспыхнули слова его приемной матери, видевшей причину этого в его происхождении. Опоздав с поступлением в академию, не знакомый с городским образом жизни, этот парень — при всем своем явном брежском акценте — был вынужден пробивать себе дорогу, завоевывать уважение своих соучеников.) Фейлис лишь однажды видела, как он взорвался. Они путешествовали по Нормании, где ни у Ферлеев, ни у Мейнов владений не было, а значит, и прав. тоже: увидев пейзана, в кровь избивавшего за какую-то провинность привязанного пса, Иерн соскочил с коня и хорошенько отделал мужика, а после этого на суде Клана и не подумал высказать сожаление о выбитых зубах.
Овладев собой, он проговорил сквозь сжатые губы:
— Майор Джовейн, я также не собираюсь нарушать приличий — соблюдем букву. Я утверждаю, что жена моя молода и наивна — если угодно, а вы постоянно подвергаете ее воздействию всякой злонамеренной чуши, которой она не в состоянии противиться. Я не могу предотвратить это законными средствами, но я проверю, чего стоит ваша честь. Я требую, чтобы вы перестали вмешиваться в мою семейную жизнь. В противном случае в моем доме вы нежеланный гость. А теперь уходите.
Джовейн вспыхнул гневом:
— Это и ее дом!
Оскорбленная — это куда хуже, чем драка — Фейлис переводила взгляд с одного на другого. Смятение охватило ее холодной арктической волной.
Осев на пол, она зарыдала.
Успокоившись не менее быстро, чем вспыхнув, Иерн опустился на колени и обнял ее. Джовейн не шелохнулся, понимая, что попал в щекотливое положение. Приличия требовали, чтобы он уходил, но тогда надо будет признать свое окончательное поражение.
