Виктор Гончаров - Межпланетный путешественник
Те даже рты разинули.
Четырехугольный Джек процедил сквозь зубы:,Год-дэм!" (очень неприличное ругательство) и снова полез за револьвером. Пуговка — Джон тоже опустил руку в карман. Конечно, я поспешил об'яснить в чем заключалось мое несогласие:
— Две тысячи фунтов мало! Вы должны дать больше! Может быть, из этого треклятого путешествия не придется вернуться! У меня— семья…
— Ах, вот! — успокоились сразу милые гости. Джек презрительно уронил:
— Сколько вы хотите?
— Пять тысяч фунтов! И половину-сейчас!..
— Джон, напиши г-ну профессору чек на две тысячи…
И они ушли, заверив мне свое глубокое почтение… О, негодяи!..
* * *Едва я успел, заперев дверь, вернуться в кабинет, — новый звонок… Оглянулся: не забыли ли чего мои визитеры. Будто, нет.
Нехорошо, если это жена с детьми. Увидят меня, взволнованного, начнут расспрашивать, беспокоиться…
Славу богу, не жена. Два безузых юнца и спрашивают, конечно, меня.
Вот денечек выдался! Как нарочно, когда мне надо готовиться к серьезной лекции, прут визитеры да все из сорта самых необыкновенных.
Эти тоже начали оригинально. Я поспешил заверить:
— Профессора нет дома. Профессор ушел с 8 часов на лекцию и вернется только к 12. Зайдите, товарищи, завтра.
— Нет, вам надо его сегодня видеть, дело серьезное, — насупившись пробормотал старший из юнцов — с белокурыми вихрами, а младший — с острыми черными глазенками, ни слова не говоря влез в переднюю, хладнокровно оттеснив меня дверью в угол, на плевательницу.
— Мы подождем, — решили они, комфортабельно усаживаясь почему-то на подоконнике, когда в передней стояло достаточно стульев.
— Ну, и ждите на здоровье! — рассердился я, собираясь итти к себе в кабинет
— Подождите, подождите, товарищ, — соскочил вдруг младший, с черными глазенками. Он через открытую дверь увидел в столовой мой портрет.
— Это чей портрет-то? — подозрительно-недружелюбно вопросил глазастый юнец.
— Что вам угодно? — вместо ответа, резко спросил я.
Глазастый горячо обратился к вихрастому, совершенно игнорируя мое присутствие:
— Он (— это, значит, я), он врет… Он — сам профессор и есть… Вон под портретом его фамилия… А портрет его…
Ребята взяли меня в работу. Пришлось сознаться. Но, чтобы не затягивать визита, я не пригласил их в кабинет. Так, стоя в передней, мы и об'яснились.
— От вас только что вышли два подозрительных суб'екта… — начал вихрастый.
— От меня ничего подозрительного не выходило, — отвечал я заинтригованный и смущенный. — Oднакo кто вы сами-то?
— Два "господина" в цилиндрах, — продолжал вихрастый, будто и не слышал моего вопроса. — Они спустились в овраг (дом, в котором я жил, стоял на краю оврага) и оттуда вылетела странная штука, в роде большой сигары; вылетела и унеслась в небо…
— Какое отношение имеет это ко мне? — внутренно я оробел от такого сюрприза.
— А ведь цилиндры вышла от вас? — резонно мотивировал глазастый.
— Ну да, от вас, — подтвердил его товарищ.
— Ну так что же? — смешался немного я, и рассердился. — Чорт вас возьми! Что вам надо? И кто вы такие?
— Мы комсомольцы, — небрежно уронил вихрастый, поглощенный другой мыслью. — Кто эти господа-то? Контр-революцию, небось, затевают?..
Признаться, до сих пор я не думал о возможности таких планов у англичан (или американцев), посетивших меня. К Советской власти я вполне лойялен; с начала революции работаю в рядах советских ученых и совсем не желаю участвовать в каком-либо заговоре против власти, признанной мною. Это я и выразил, обеспокоенный, своим юным визитерам.
— Вы — буржуа, — произнес старший, с видом знатока оглядывая обстановку моей квартиры.
— Конечно, буржуа, — отозвался и младший, бесцеремонно заглядывая в столовую.
— Вас ничего не стоит купить, — раздумчиво произнес первый, а второй поддакнул:
— Покажи вам стерлинги или доллары, и вы какую-угодно власть предадите, не говоря уже о Советской…
— Ах, чорт вас дери! Сопляки вы этакие!.. Да если на вас наставляют револьвер и дают деньги, что остается делать?!..
Напрасно я погорячился. Не мог сдержаться, слишком меня взвинтили эти два визита. Ребята насторожились.
— Видишь, видишь! — сказал один другому, — так и есть! Эти цилиндры что-то затевают да и без него (кивок на меня) тут не обошлось…
— Слушайте, попадете вы в грязное дело! — тоном видавшего виды заключил вихрастый.
"У меня семья на плечах. Ну их к богу, эти стерлинги!..
Но что делать? Ведь цилиндры могут привести в исполнение свою угрозу?! Вот попал в переплет! Дернул меня чорт напечатать Психо-машину!.."
И я чистосердечно поведал ребятам все, взяв с них слово выручать меня из беды.
— Ого! На луну!? — гмыкнули комсомольцы. — Интересно. Мы думали: это только в романах пишется…
— Сколько они вам дали? — спросил более практичный вихрастый.
Я сказал.
— Дайте нам фунтов десять… Мы с вами полетим, завтра утром экипировку купим…
— Это же невозможно! — вскричал я. — Они и меня и вас расстреляют!..
Ребята сморщились презрительно и потрогали себя за карманы:
— Мы сами с усами!..
— Тогда, как же вы проберетесь в машину? — сдался я.
— Это наше дело. "Фомку" купим. Они прилетят завтра, а машину, небось, опять оставят в овраге, мы в нее и задерем…
— Ну, действуйте, как хотите, — махнул я рукой, все более и более расстраиваясь.
Так как отдельного чека на десять фунтов у меня не было, я дал ребятам в бонах червонцев десять. И еще раз попросил — довольно упавшим голосом — выручать из беды.
— Ладно, — твердо отвечали они и, шмыгая по ковру ногами, а глазами по обстановке, ушли.
Вот каша заварилась! Не расхлебать мне ее никогда!..
II
БЕСЕДА НА СКВЕРЕ
Остаток испорченного вечера, ночь и весь следующий день были проведены мною под знаком наисквернейшего самочувствия.
Нужно ли говорить, что подготовка к лекции, как и сама лекция, ясное дело, не состоялись.
Нужно ли говорить, что я, словно маятник, колебался между двумя крайними побуждениями. То хотел плюнуть на все и отдаться покорно предопределенной мне свыше судьбе, то хватал шапку и намеревался бежать в милицию, "Угроз" и даже… страшно сказать, в то учреждение, которое с первого дня своего славного существования наименованием своим всегда приводило в сотрясение все фибры моей души, не говоря о теле… Я хотел бежать в Чеку…
Шел 7-ой час вечера. До сих пор под предлогом научных занятий я скрывался от проницательных глаз жены в своем кабинете. Метался из угла в угол. Придумывал выходы — один другого фантастичней… Время текло с чудовищной быстротой! Прав Эйнштейн, говоря об относительности понятия времени…
