Роберт Блох - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 17
Поддерживаешь ли ты подобный подход? Верю, что он может оказаться плодотворным — и в самом ближайшем времени.
Работа по синтезу продвигается, хотя я по-прежнему считаю ее пустейшей тратой времени. Впрочем, есть указания на то, что синтетический продукт будет столь же эффективен, как и естественное производное.
Кстати, я заглянул вчера вечером к Орлову и застал его на седьмом небе. Он показал мне договоры с «Этиколоссусом», которые показались мне чрезвычайно щедрыми. Это большое подспорье для очень хорошего человека.
Верно?
Ал.Служебное
Кому: д-ру мед. Алберту Верити
Ал, тебе придется снять эйфорическое воздействие дистиллята.
Д-р Ребэйт, мистер Флэк, мистер Тернер и я обсудили этот вопрос и пришли к единодушному решению. Надо добиваться эффекта не более значительного, чем действие обычных транквиллизаторов или так называемых психических стимуляторов. Это было бы вполне достаточно. Сумеешь ли ты сделать необходимое?
Ответ на твой вопрос относительно применения дистиллята Орлова в качестве диагностического средства, естественно, вытекает из сказанного выше.
Джеффри Квест-Профитт, д-р мед., Директор исследовательского отделаДорогой Джефф!
Я прекрасно понимаю, что злоупотребляю и твоим вниманием, и некоторой символикой. И все же пишу тебе письмо на простой бумаге, в простом конверте — для разговора по душам, на сей раз не под сенью отштампованного на бланке зонта с названием и эмблемой «Этиколоссуса».
Пишу тебе я — Ал, парень с нижнего этажа, который выгребает мышиный помет и старается изо всех сил добиваться своего в том направлении, которого хочешь ты.
Позволь мне подойти к сути дела издалека.
Много лет тому назад жил замечательный, ныне почти забытый английский юморист по имени Джером К.Джером. Был он человеком очень забавным. Был так же мягок, насмешлив, любопытен и умен, как черт, — словом, одно из редких человеческих существ, способных смотреть на повседневный мир так, будто перед ним чужая страна, полная странных обычаев и языческих идолов — каким, разумеется, мир наш был всегда и продолжает оставаться по сей день.
Напомню тебе один из его самых простых и добрых маленьких эссе, в котором речь шла об одежде для новорожденных.
В те времена; то есть в конце прошлого века, было принято шить для грудных детей платьица длиной около четырех футов. Джером К.Джером в недоумении задумался над этим — как, впрочем, он удивлялся всему, что попадалось ему на глаза. Он отправился к специалисту выяснять причину столь странной моды. Экспертом оказалась одна из достославных английских нянек, катившая детскую коляску по дорожке лондонского парка.
«Почему младенцам надевают такие длинные платья?» — спросил он няньку. Совершенно ошарашенная, она ответила: «Господи, сэр! Неужели Вам хотелось бы, чтобы у них были короткие платьица?»
Смысл очерка не в том, что нянька не знала, что ответить, и призналась в этом. В том-то и дело, — что она знала и ответила соответственно. Более того, она дала ответ, полностью ее удовлетворявший, ответ того рода, который можно найти в доказательстве теоремы или прочитать высеченным на каменных скрижалях.
Теперь вот и мы натолкнулись на нечто совершенно аналогичное. Ты хочешь, чтобы я снял «эмоциональный» эффект воздействия вещества, которое я неосторожно позволю себе назвать средством от рака. Я понимаю, чего ты добиваешься. Ты защищаешь «Этиколоссус» от обвинений, которые могут быть выдвинуты против фирмы, как только известие начнет распространяться. Согласен — обвинения возникнут, когда открытие станет достоянием гласности. Но тебе, видимо, не пришло в голову, что подобные обвинения могут и должны быть опровергнуты.
Прежде всего существует фактор безопасности. Я полагаю, будет со всей несомненностью доказано, что эйфорический эффект может возникать только при злокачественных образованиях. И еще одно совершенно постороннее замечание — скажи, у тебя никогда не возникало желания спросить: «А что плохого в том, чтобы больные люди чувствовали себя хорошо?»
Почему морфий оказался основным средством обезболивания для умирающих больных? Мы с тобой оба знаем, что существует от десяти до двадцати других не менее, если не более, эффективных болеутоляющих средств, которые не применяются исключительно потому, что вызывают эйфорию. И тут мы сталкиваемся с проблемой не медицинской, а сугубо моральной. Но это мораль, которой не место в медицине. Не о такой морали говорил Гиппократ, не такой морали придерживаюсь я. Именно во имя подобной морали пресловутый китайский врач осматривал своих пациенток при помощи куклы из слоновой кости, которую ему протягивали из-за специальной занавеси с пометками на тех местах, где больные ощущали боль. Во имя подобной морали более тысячи лет практически было запрещено проводить анатомические вскрытия.
Мы не даем умирающим вещества, вызывающие эйфорию, ибо по каким-то причинам из жизни не положено уходить с хорошим самочувствием.
Мы пытаемся несколько облегчить их страдания или полностью снять чувствительность, но почему-то считается безнравственным дать людям уйти из жизни счастливыми.
В случае с дистиллятом Орлова мы шагнули еще дальше. Я вдруг понял, что все исследования этого удивительного вещества приостановлены из-за того, что больные, не дай бог, могут почувствовать себя хорошо и не перед смертью, а во время излечения!
Да, не хотел бы я оказаться перед необходимостью объяснить происшедшее марсианину.
Знаешь, Джефф, я искренне благодарен, что могу частным образом поплакаться тебе в жилетку. Время от времени у меня просто руки опускаются, а пожалуешься — и полегчает.
Ал.Гриф: лично
«Этиколоссус» Инк.
Служебное
Кому: Д-ру мед. Алберту Верити,
Заместителю директора
Мне, собственно, нечего сказать в ответ на столь дружеское письмо, кроме того, что я разделяю твое удовольствие по поводу возможности отвести душу.
Мне кажется наиболее подходящим местом и временем для рассуждений о философии и морали искусства врачевания — второй курс медицинского института, в два часа ночи после слишком обильных возлияний скверного пива.
Едва ли это может интересовать людей нашего возраста и опыта и уж во всяком случае не в служебное время.
Я хотел бы развить свою мысль и указать, что наша задача как фармацевтов состоит в служении медицинской практике, а не в стремлении ее изменить. Пусть изменениями занимаются лечащие врачи. Если же они такие изменения произведут, тогда мы приноровимся к ним. Мы не можем делать большего. И не должны этого делать, доктор Верити.
