Анатолий Половинкин - Нф-100: Синтетик-3
- Легендарные?
- Ну, пока-то они еще не легендарные, но в скором времени они смогут проявить себя во всей своей силе.
На лице Гудвина появилось недоверие.
- И с помощью этого вы рассчитываете построить на Венере жилой комплекс?
- Правильней было бы сказать вырастить.
- Абсурд, - уничтожающе сказал механик.
Коллинз повернулся к нему, и показал герметически закрытую пробирку, которую держал в своей руке. В ней пересыпался какой-то серый порошок.
- Да, это может показаться невероятным, но с помощью вот такого вот незначительного количества нанороботов можно выстроить огромное здание.
Нидлз с недоверием смотрел на Коллинза.
- И это вот при помощи этого серого порошка?
Коллинз усмехнулся.
- То, что ты называешь серым порошком, на самом деле является репликаторами, запрограммированными на то, чтобы превращаться в строительный материал, и принимать нужные формы, которые, кстати, в какой-то мере, программируем мы с Сидом.
Гудвин подался вперед, желая получше рассмотреть то, что было в пробирке. Но и при ближайшем рассмотрении это все равно казалось серым порошком.
- Это очень тончайшие и сложнейшие механизмы, и даже нам самим кажется маловероятным, что из такого мизерного их количества может получиться такое большое сооружение. Они берут все необходимое для своего размножения прямо из воздуха, поэтому их и называют репликаторами, то есть, в буквальном переводе, изготовляющими свои копии.
Механик затряс головой. Было видно, что все услышанное просто не укладывается у него в голове.
- Какой-то ужас, если это действительно так, то я хотел бы оказаться как можно дальше от них, и от того места, где они будут вести свою деятельность.
Собственно, и Перри, и Коллинз понимали чувства и страхи Гудвина.
Кристина Торн, вытянувшись горизонтально под самым потолком, словно лежа на каком-нибудь диване, читала книгу, которая плавала прямо перед нею. Правда книгу приходилось придерживать рукой, иначе она норовила улететь в сторону, но к этому женщина быстро приспособилась.
Внизу, прямо под Кристиной, сидели на мягких диванах Мартин Макдагерт, Ким Баркли и синтетик Фокс. Мартин и Ким играли в карты. Делать это было несравненно сложнее, чем читать книги, так как карты не хотели ложиться на поверхность дивана, и разлетались в стороны. В состоянии невесомости было невозможно хлопнуть картами о стол. Да и сама колода норовила подняться в воздух, и ее приходилось, время от времени, укладывать обратно.
Фокс довольно долго наблюдал то за игрой, то за тем, как Кристина читает книгу. Время от времени он переводил взгляд на других людей, каждый из которых занимался своим делом. Казалось, на лице синтетика было любопытство. Неудивительно, ведь он не был человеком, и все сугубо человеческое должно было казаться ему диким, бессмысленным, и непонятным. Он смотрел на людей, размышляя над тем, зачем они все это делают. В чем смысл провождения времени за игрой в карты? Почему люди совершают совершенно бессмысленные и ненужные им движения, ведут какие-то пустые разговоры, не несущие, на его взгляд, никакой информации.
- Скажите, а в чем смысл человеческой жизни? - вдруг неожиданно задал он вопрос.
Кристина оторвала взгляд от книги, и посмотрела вниз. Ким и Мартин даже не повернули головы, погруженные в свою игру.
- В чем смысл человеческой жизни? - переспросил Макдагерт. - Да, это риторический вопрос.
- И все-таки, в чем он?
- А разве у жизни может быть какой-нибудь смысл? Впрочем, это зависит от мировоззрения самого человека. Так сказать, для каждого человека свой смысл. Но мне кажется, что, в любом случае, все сводится к тому, что смысл жизни в том, чтобы не потратить ее напрасно.
- А что значит напрасно?
Фокс задавал откровенно детские вопросы, но это было понятно, ведь он не был человеком, и, очевидно, пытался понять его. Чтобы такое ему ответить, не уронив при этом человеческого достоинства?
Пока Макдагерт размышлял над этим, за него ответила Ким.
- Это означает, что жить нужно так, чтобы было, что вспомнить в старости.
И удовлетворенная, она сделала ход.
- Все верно, - согласилась сверху Кристина. - Жизнь дается только один раз, и необходимо получить от нее побольше удовольствия.
Макдагерт улыбнулся неожиданной поддержки, и покрыл карту Ким. Для этого пришлось аккуратно положить свою карту на нее, иначе она бы просто улетела.
- Да, - сказал он. - Жизнь дана для удовольствий.
Фокс качнул головой, словно выказывая понимание.
- Это было бы весьма странно, - заметил он. - Но почему вы так решили?
- А для чего же еще? - удивился Макдагерт. - Пока человек молод, он должен приложить все усилия для услаждения собственного бытия.
- Получается, из ваших слов, что человек должен уподобиться животным? Ведь и они живут примерно по такому же принципу.
Макдагерт на мгновение призадумался.
- Ну, в определенном смысле - да. В определенном.
- Интересная логика, - произнес Фокс. - Но тогда для чего человеку дан разум?
- Как это для чего? - не понял Макдагерт.
- Ну, в чем проявление этого человеческого разума?
Этот вопрос заставил доктора оторваться от игры, и посмотреть на синтетика. Он никак не мог понять, куда тот клонит.
- Что значит в чем? Человек строит здания, создает различную технику, автомобили, например, электронику.
- А для чего это нужно человеку?
Мартин хотел было сказать, что это глупый вопрос, но потом вспомнил, с кем он имеет дело, поэтому произнес:
- Это нужно для того, чтобы улучшить человеку условия собственного существования, облегчить ему жизнь. Ну и, в конечном итоге, для того, чтобы человек мог получить как можно больше видов удовольствия.
Синтетик посмотрел на доктора.
- Согласно вашей логике получается, что разум нужен исключительно для того, чтобы человек мог изобрести как можно больше способов собственного наслаждения.
- Я полагаю, что именно так. Но, боюсь, что тебе невозможно этого понять. Ведь ты машина, поэтому тебе неизвестно, что такое удовольствие. Для этого необходимо обладать живой плотью. Быть живым.
Фокс призадумался. Довод был, конечно же, весомым, но он, все равно, не удовлетворял его.
- А что будет потом?
- Когда потом?
- Когда человек пресытится всеми видами удовольствий.
Макдагерт нахмурился - было видно, что этот вопрос не понравился ему. Возможно, потому что задевал его больное место.
- Тогда наступит старость. И здесь имеется даже не физический возраст человека, а, так сказать, его внутреннее состояние. Старость - это когда ничего уже больше не хочется.
- И что человек будет делать тогда?
Назойливость синтетика стала вызывать у Мартина легкое раздражение. Нет, действительно, тот задавал такие вопросы, которые человечество пытается безуспешно решить уже бездну времени. Возможно, всю историю своего существования.
