Владимир Владко - Аргонавты вселенной (редакция 1939 года)
— Что вы слушаете? Ведь я уже выключил передатчик! — удивленно сказал Гуро, появившись в каюте.
Николай Петрович решительным жестом сбросил со своей головы наушники и протянул их Борису. Глаза Гуро полезли на лоб. Он замер, как статуя, прислушиваясь к голосу Земли. А Николай Петрович уже распоряжался:
— Вадим, сюда. Василий, слушайте дальше. Может быть, они передадут еще что-нибудь. Борис, достаточно. За работу! Немедленно отправляем ракету-письмоносца. Вадим, готовьте письма. Через полчаса выпустим ракету.
До чего ж это приятно — слушать далекий голос с родной Земли, из родного советского отечества!.. Победили, победили, пробили слой Хевисайда! Голос в наушниках повторял то же самое сообщение. Однако, в спокойном, четком голосе диктора иногда слышалась тревога. Они говорят, что самые мощные телескопы потеряли нас из поля зрения… это, вероятно, в связи с тем, что метеорит сбил нас тогда с пути… дорогой диктор! Если бы ты знал, с каким наслаждением мы слушаем тебя тут, в межпланетном пространстве, приближаясь к Венере!
Николай Петрович и Гуро внесли в каюту небольшую ракету-письмоносца. Это была блестящая металлическая сигарка с отверстием на длинном узком хвосте. Гуро открутил винты на ее боку. Открылись маленькие дверцы, за которыми видна была шкатулка. Николай Петрович тем временем проверил механизм ракеты, расправляя маленькие металлические крылья на толстой части сигарки.
Вадим принес заклеенную и перевязанную пачку бумаги. Это были заранее приготовленные письма и сообщения для Земли. И тут я вспомнил.
— Николай Петрович, позвольте мне… — обратился я к Рындину.
— Что такое?
— Позвольте мне положить туда маленькое письмецо… к матери, чтоб она совсем успокоилась…
— Мягкая усмешка осветила лицо Николая Петровича:
— Хорошо. Пишите, только скорей. А я пока что проверю расчеты направления.
— Да мне всего несколько строк.
Вот что я написал:
— «Дорогие мои мать и сестра! Все хорошо, не беспокойтесь, мы тут с Николаем Петровичем не пропадем. Передайте ребятам, что я привезу им с Венеры подарки, каких они никогда не видели. Особый привет передайте Марусе, пусть она не забывает меня. Мы скоро возвратимся. Путешествие идет прекрасно. Приближаемся к Венере. Крепко целую. Ваш Василий Рыжко».
Письмо мое было положено вместе с большим пакетом. Гуро снова завинтил крышку. Ракета была готова к полету.
— Борис, к скафандру! — прозвучал голос Николая Петровича, уже надевавшего скафандр.
Через несколько минут они вместе вышли через люк, вынося с собою ракету. А еще через несколько минут мы почувствовали едва заметный толчок: это оторвалась ракета-письмоносец и полетела на Землю…
С полчаса мы еще видели в телескопы маленькую блестящую звездочку, которая быстро удалялась от нас. Письма летели к Земле. Там, влетев в самые разреженные слои стратосферы, ракета автоматически выпустит из себя парашют и медленно опустится на Землю. Наш письмоносец не может не достигнуть цели, потому что Земля все равно притянет его к себе, если бы даже он пролетал лишь около нее, отклонившись в сторону.
Но вот исчезла наша звездочка. И лишь приемник на столе напоминал про неожиданное удивительное событие, которое произошло с нами сегодня. Да в наушниках все еще звучал голос, передававший те же самые сообщения. И хотя диктор не говорил ни одного нового слова, повторяя все время то же самое, — мы с наслаждением слушали его голос, ставший уже знакомым нам, ждали знакомых интонаций. Милый, дорогой голос старой Земли!
Уже ложась спать, я спросил у Гуро:
— Товарищ Гуро, скажите, пожалуйста, как вы выпускали ракету-письмоносца? И еще одно — как вы сами не оторвались от нашего корабля? Ведь можно было и того… остаться где-то там, в пространстве…
По его голосу я уже чувствовал, что Гуро улыбается…
— Ну, вышли с ракетой из наружного люка. Понимаешь, это было довольно легко, потому что ракета ничего не весила. Положили ее там…
Сокол насмешливо заметил:
— В свете предыдущих сообщений, не совсем понимаю. Как можно было положить ее, когда она ничего не весила?
— Хм… мы не то чтоб прямо положили, а я прижал ее к стенке корабля, а Николай Петрович слегка поправил направление, включил мотор, и она полетела от нас… назад, в обратном от нашего корабля направлении. Вот и все.
Он помолчал. Затем добавил:
— А знаешь ли, Василий, мне немножко нехорошо стало, когда эта ракетка толкнула меня облаком газа, вырвавшегося из ее дюзы… Кстати сказать, это и есть ответ на второй твой вопрос. Понимаешь, я пошатнулся, меня оттолкнуло от корабля. И я почувствовал, что понемногу отдаляюсь от него. Ну, словно бы кто-нибудь меня оттаскивал от него. И не падаю, а понемножку отплываю… и ухватиться не за что, плыть не поплывешь. Потому что это же тебе не вода, а эфир… Это было страшно! Правда, мы вышли из люка привязанными, и меня скреплял с ракетой крепкий тонкий трос. Итак, отнести далеко от ракеты меня не могло. Однако, одно дело рассудок, а другое — ощущение. Никогда, должно быть, я этого не забуду!..
Странно: Сокол не ответил какой-нибудь шуткой или шпилькой. Он просто и открыто сказал;
— Мне тоже кажется, что это страшно. Вот представляю себе, будто бы я там, снаружи. Что-то толкнуло меня… и оборвался почему-нибудь этот трос…
— Этого не может быть. Ведь это конструкция Николая Петровича, проверенная им, — заметил я.
— Не в том дело. Я уверен, что трос не оборвется. Но — допустим, что он оборвался. И вот, человек в скафандре отдаляется и отдаляется от корабля, падает в холодную черную бездну… без малейшей надежды спастись…
Это было и вправду страшно. Одинокий человек в бескрайном холодном и темном пространстве… Фу, даже пот выступил на лбу! Нет, лучше думать о чем-нибудь другом… И я громко спросил у Гуро:
— Товарищ Гуро, а как же ваш слой Хевисайда?
Гуро сделал вид, будто он спит и не слышит. Однако мне помог Сокол, который едко сказал:
— Разумеется, мы с вами, Василий, этого не знаем, ведь мы не радиоспециалисты. Мы слой Хевисайда пробить не можем. Для этого потребовалось бы слишком много энергии. Но вот голос с Земли услышали. Странно как это получилось?..
Гуро молчал.
— А что они сказали про антенну? — снова опросил Сокол.
— Сказали: «передаем с помощью антенны-стратостата».
— Хм… как же оно так? Борис, вы не знаете?
Только теперь Гуро отозвался, убедившись, вероятно, что разговора все равно не избежать:
— Просто взяли, запустили вверх большие стратостаты, один за другим, ступенями. На общую высоту, скажем, километров в восемьдесят-сто. И верхний стратостат очутился над слоем Хевисайда…
