Николай Романецкий - Полдень XXI век 2009 № 03
Нет, «ретранслятор» — это упрощение. Художник не просто усилитель. Он — декодер, преобразователь, фильтр; он извлекает свой материал, слова, образы, из раствора жизни, в котором чего только не плавает… Куда это меня занесло? А меня? Куда я еду? Мне же домой надо! Хотя теперь уже не срочно. Вернемся. Декодер… бессловесно… Так получает только подсознание. Значит, чтобы взять дарованное, художник, подобно шахтеру, должен спуститься в лаву своего подсознания, добыть из его пластов ископаемое и выдать, вытащить его на поверхность, на свет сознания. Это Орфей, спускающийся в ад за своей Эвридикой. Это Сталкер, ведущий в Зону, в ту ее комнату, где не надо ничего говорить. Да, кажется, не было лучшего образа человеческого подсознания, чем Зона. Поэтому там всё время всё меняется, поэтому там нельзя пройти дважды одним путем, поэтому там бессмысленны человеческие орудия убийства, но могут звучать и иметь смысл предостережения на человеческом языке. И листок календаря не случайное совпадение: погрузившись — истинно и глубоко — в бездну подсознания, он, сам того не зная, высветил в ней дату своего ухода. А Ванга в этой бездне жила, она свой срок просто знала — и предсказала. Там сроки известны. А я там не живу, только пытаюсь подглядывать, поэтому и предсказание мне было таким неточным… или точным, а я просто не понял? Но подозрительно черная собака из Зоны, тенью совести увязавшаяся за человеком, все-таки кажется посланницей жизни, в отличие от прекрасной белой лошади, возникающей из пустыни Тартари… Но что же это значит, что там известны сроки? Так. Сейчас остановимся где-нибудь и подумаем. Вот здесь хотя бы. Так, кто виноват — понятно. Что делать? Что вообще значат все эти предсказания, пророчества, предвидения? Реальные, разумеется. Предсказания Пушкину засвидетельствованы в письмах, сомнениям не подвергаются. Неопределенны? А как Бёлль мог знать, что ему Отнимут ногу? Болела? А бесконечный Нострадамус? Ну, мутное в сторону, но невероятная смерть от обломка копья предсказана же. А регрессии в прошлое и реинкарнации с подтверждением сведений и узнаванием мест и людей из прошлой жизни?! Да ведь один, один-единственный такой факт, если он установлен, меняет картину мира. А околосмертный — и у рожениц — опыт «выхода из тела»? Если слепая от рождения женщина после клинической смерти описала реанимационную, которую она физически не могла видеть, — это не аргумент? Ну, Моуди я проверить не могу… А Ванга, «мировой феномен номер один»? Джуна в том телефильме обижалась, зачем она ей гибель сына за двадцать лет предсказала. Зачем! Да затем, чтобы пережить смогла. Но пусть это, и другое, и многое — слова; мы можем верить на слово, ученые не должны. Но с «Курском» же не слова! Это каждый может проверить. Предсказала, что уйдет под воду и все будут оплакивать. И год примерно назвала. Еще смеялись все: Курск — под воду!.. Жуликов не признаёте — правильно. Случайностями не занимаетесь — ладно. Но старую журнальную страницу с таким сбывшимся предсказанием куда вы денете? Ну, посчитайте, насколько вероятна случайность подобного предсказания, у вас же нулей не хватит, после запятой. Но до запятой — как хватает научной совести не обращать на это внимания? Оставляя это дремучим популяризаторам и спекулянтам на чудесах. Кто мне объяснит, как это может не интересовать, серьезную науку и как могут не найтись на это серьезные деньги? Ведь уже и мне, и ежу понятно, что мир устроен не так, как учат в школе и даже в лицее. Этот мир устроен иначе! В наших знаниях, в нашем понимании мира чудовищные черные дыры — и нас туда не тянет! Это можно объяснить? А оправдать? Люди, ау! Предсказания возможны! Предсказания реальны!! В будущее можно заглянуть! Из будущего можно получить информацию — реальную, фактическую информацию о событии, у которого почти еще нет ростков в сегодняшнем дне! Но если это возможно, то мы живем в другом мире, с другим течением, с другим существованием времени. Может быть, действительно, все времена существуют и сейчас, и в каждый момент. Где, как — не представляю, но туда есть вход! Это доказано. Это факт. Как можно этого не замечать? Для чего такая упрямая слепота? Нельзя же быть так занятыми своими делами. Это непрактично. Это, наконец, просто глупо. Не надо верить — найдите заметку. Вложите персты — вот, всё же перед вами: этот мир устроен не так. Фундамент, фундамент другой! Карсавин об этом почти сто лет назад писал; тогда, уже тогда можно было начать понимать, не услышали. Но теперь дано — нам, именно нам! — уже такое запротоколированное и трагедией высвеченное доказательство, что, кажется, и глухой должен был бы услышать; неужели не услышим и теперь? Ну, тогда мы безнадежно недоразвиты, и так нам и быть вечными недорослями Земли. Нет, так не пойдет, уже и думать не получается. Значит, надо его найти. Сейчас. На ночь глядя? Ничего. Ничего-о. Ночью лучше слышно. Меньше станций, наверное, работает. Что-то надо было… Что-то… Хлеба! Да-да, давно уже. Денежка? Есть! Есть. Тогда — за хлебом. Хорошо. Идем за хлебом. Дверь прикроем тихо, маму не разбудим… Так, похоже, налево. Ну, что ж ты замолк? Во, фон вырос, это он вышел из дома. Надо быстро проехать вперед и, если ослабнет, вернуться. Нет, сюда мы не пойдем, здесь хлебушек дорогой. А мы пойдем подальше… Темно и ясно, а звезд нет. Словно в ночи средневековья… Темная петербургская ночь, далеко еще не белая. «Бессмысленный и тусклый свет…» Близко, близко уже. По набережной? Похоже. Заборы везде. Во, джипов-то. Клуб, самое время. А этот — знакомый, на площади меня обогнал. Светло, как днем. Это для западного шика. Заодно и для видеонаблюдения. Ну, продрался. Куда теперь? Давай сигнал! Уже не четверть века — уже почти целый век, а больше ли смысла? больше ли света? Неужели всегда «всё будет так» и «исхода нет»? Но вот, аптек же больше. А смерть — исход? Альб говорил: «Жизнь бессмысленна, если смерти нет». Почему, Альб? Что это значит? «Вернуться к душе, к любви, к радости, к человечности» — как вернуться, Альб? И куда возвращаться? «Умрешь — начнешь опять сначала, И повторится всё, как встарь…» Да-да, он тоже говорил: «со смертью всё не кончается», он что-то знал. Да, Альб, ты что-то знал? Здесь одностороннее, узко. Ну, задом — у клуба этого развернусь. Вот так, и — вперед. Бесконечный какой забор… Он? У перекрестка — это он? Ты что-то понял, но слова не могут этого выразить. Ты записал это в тонах, в оттенках — но как это прочесть? Это он! А, ч-черт! черт! сколько езжу — первый раз, и все из-за те… Стой! Куда?! Или прочесть нельзя — а только вчитываться? Боже!…..Че-ерт!.. Всё. И сигнал оборвался. Это был он. А может, жив? Опять свидетелем? Нет, хватит. Доказывай потом. Да еще задом пёрся и разворачивался под камерами, как специально. Валить надо отсюда. Вроде никого — быстро ходу. Пусть кто сбил, тот и помогает. Не остановился даже, гад. А ведь это был тот самый джип, жаль номера не запомнил. Но я и не свидетель, нет. Я ничего не видел. Мне этих радостей больше не надо. Отъеду — «скорую» вызову. На Ленкиной завтра, а эту чтоб быстро — в ремонт. Чтоб за день! Сдерут… Да черт с ним.
