Александр Шубин - Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века
Вася впервые в жизни ехал на автомобиле по горам. Где-то в далеком детстве, еще до начала массового производства автолетов, он ездил по земле. Но это ощущение уже забылось. А теперь... Что-то невероятное. Камни пролетали в нескольких сантиметрах от борта машины. Правила вождения автолетов запрещали приближаться на два метра к каким-либо объектам, кроме парковочных систем. Выяснилось, что машина не оборудована компьютером, который выверяет маршрут. Невероятное искусство водителя позволяло удерживать машину между скалами и пропастями, повторяя все изгибы пути. Васе было непривычно все: и отсутствие панорамы под кабиной, и пролетающие вблизи на большой скорости встречные аппараты. Как они не сталкиваются без компьютерного анализа маршрута? Ахмед, который вел машину, беспрерывно что-то обсуждал с Гулей на смеси русского, пуштунского и таджикского языков, время от времени отворачивался от дороги, обращаясь к пассажирам. Они хохотали — к ужасу Ричарда. Ему казалось, что вот сейчас Ахмед врежется в очередной поворот, но этого почему-то не происходило.
Впечатления прошедших дней так утомили Васю, что в Душанбе он проспал весь день, даже не посмотрев город. Но вообще-то смотреть было особенно нечего — тот же Кабул. Зато попутчики успели поссориться. Вася не ожидал, что Федерика может быть такой агрессивной. Она кричала на Ахмеда по-таджикски. Гуля вступилась за собрата по гидовской профессии. От их гвалта Вася проснулся и застал только взбешенную «Сирано», которая бросила на ходу: «Салют» — и исчезла за дверью. Никаких объяснений.
— Вы что, с цепи сорвались?
— Да ну ее, сумасшедшая. Испанский темперамент.
Дальше путешествовали уже без Федерики. Всю дорогу до границы Вася пытался выяснить, из-за чего же они повздорили. Но Ахмед скорчил физию, выражавшую недоумение, а Гуля потупила глаза и отмалчивалась. От этой темы Василия отвлекли пограничники, которые безбожно перерыли его багаж. Если бы такое произошло на одной из европейских границ, международный скандал был бы неизбежен, но здесь, в Азии, Вася решил не привередничать. Он немножко волновался за свою экипировку, которая была вшита в сумки и без особого тщания не могла быть найдена. Сложив помятые вещи, путешественники продолжили путь по все тем же горам. Вася снова погрузился в ватную дрему. Соображать было трудно, только витал перед глазами волшебный пейзаж, расколотый на множество кусочков с изломами, светотенями, красочными пятнами. Но это были единые горы.
В какой странный мир он попал. Совершенно другая жизнь. А люди живут. Из курса истории он знал, что нечто похожее было и на родине. Но навсегда ушло. Остались только осколки, артефакты в музеях. А здесь он видел это все вживе. Он видел давно умершего носорога. Этот носорог появился перед глазами, мотнул головой и начал разваливаться. Последней упала берцовая кость.
— Просыпайся, Ричи. Привал. — Ахмед толкал Васю в плечо. Машина стояла на горной террасе. Вокруг мерцали багровыми закатными красками горные склоны.
— Пожалуй, я отдал бы ему осколки веера.
— Какого веера? Ты чего? Приехали, говорю.
— Веера из кости носорога.
Просто выстрел
21 июля.
Стокгольм.
Романов
«Что реальней — будущее или прошлое? В пользу прошлого — материальные доказательства его существования: рукописи, фотографии, развалины зданий. О будущем нам говорят лишь мечты, расчеты и интуитивные образы. Но в прошлом нет жизни. Его уже нет, остались лишь продукты его распада, осколки, собранные в музеях. Настоящее — как раз и есть момент распада. А что распадается? Будущее. Оно реальнее прошлого. Оно — жизнь, сжатая в пружину и готовая к прыжку в пропасть прошлого. Будущее распадается в прошлое».
Сергеич устал от парадоксов и закрыл страничку. Он уже прочитал материалы Анатоля, и компра на Артема была тяжелая. Этот прохвост, не сказав ни слова Сергеичу, рассылал какие-то материалы с его номера. Связи Артема — не самые приятные организации. Третий информационал, «Друзья Халифата»... И ведь ничего не говорил... Пора бы объясниться, но Артем не выходил на связь, канул.
Они летели в Стокгольм, к академику Адлеркрейцу. Романов еще несколько дней назад договорился о встрече, чтобы взять у коллеги воспоминания о Нестеровой. Она ведь выдвигалась на Нобелевскую премию, но предпочла более престижную Бибическую. Это был интересный скандал, который Романов хотел подробно описать. Но, конечно, помимо официального повода для беседы у Романова были и другие виды. Он надеялся, что Шведская академия поможет в его расследовании. Все-таки это — один из крупнейших информационных центров Европы.
«Ладно, посмотрим новостной сервер».
И это было как раз вовремя. Вести с Родины поражали, такого давно не было. На Украине кто-то расстрелял лагерь пацифистов. Ага, вот и ответственность взял на себя Исламский фронт освобождения Севера. Эти боевики базировались где-то в мутных глубинах Черного моря и прежде действовали только против Турции. Картины, заполнившие комнату, были настолько кровавы, что Сергеич даже уменьшил их и убрал в угол: мертвые тела, корчи раненых. Руководитель похода Павел Слепцов, обнимающий окровавленную подругу. Ее увозит реанимация. Без шансов. Комментарии. Кто-то называет Слепцова Талоном, кто-то жалеет. Личная драма. Его лицо. Отсутствующий взгляд. Он просто не видит людей, которые пытаются взять у него интервью. Уходит, мыча что-то невнятное. Вся страна готовится к похоронам жертв. Союзный совет, президенты, император наперегонки принимают решение о трауре. Вся страна обсуждает проблему Крыма, которая еще вчера волновала только тех, кто по старинке собирался отдыхать в этом, увы, изрядно захламленном месте. А теперь — тема номер один на любом чате, сайте, за обедом, на пикнике, в коллективе. Оказывается, из-за притока турецких беженцев славянское население Крыма упало до десяти процентов, полуостров застроен самозахватом. Картины притока беженцев, как в 1920 году, только тогда массы людей стремились пересечь море в обратном направлении на перегруженных плавсредствах. Море из космоса — его пересекают тысячи автолетов. Береговая охрана не знает, что делать, у большинства нет виз. Бедолаг селят в пустынных горах, но теперь они не пустынные, а перенаселенные. Другие регионы Союза уже закрыли границы. Теперь, после расстрела пацифистов, совет Крыма тоже объявил о закрытии границ. Но беженцев это не останавливает, они об этом декрете еще не знают. А в их лагерях начинаются бунты отчаяния.
Первый президент России заявил о поддержке решения крымского совета. Его поддержал и первый президент Украины (Крым входил в обе республики, но не в Империю, поэтому Зимний дипломатично игнорировал Крымскую проблему). Оба первых президента стали осторожно намекать, что лучший способ спасти Крым от наплыва беженцев — защитить Турцию от агрессии Халифата. Рейтинги заколебались, и первый президент Украины даже чуть не поменялся местами со своим вторым коллегой. А второй президент России решил обыграть первого на волне радикальных настроений, вызванных гибелью пацифистов, и объявил мобилизацию добровольцев. Третий, ревновавший второго, едко обсуждал это решение на своих каналах и призывал не выступать раньше, чем страны Запада, и бороться плечом к плечу с ними. Четвертый президент, как обычно, заявил, что у него есть ноу-хау в этом вопросе, но он раскроет его после того, как закончатся консультации о введении Имярек в Совет обороны. Сергеич знал, что Имярек не имеет тут никаких шансов и четвертый президент просто пыжится, чтобы изобразить влияние. Это было последней каплей для Романова, который держал свой голос в копилке четвертого, другие нравились еще меньше. Ладно, отдадим голос пятому, а то он вот-вот вылетит за барьер.
