Виталий Забирко - Тени сна
Гюнтер понимающе кивнул.
- Покажите мне найденные офорты.
- Пожалуйста, пожалуйста, - засуетилась фру Розенфельд. Она снова полезла в стол и извлекла из нижнего ящика аккуратный бумажный свёрток. - Я их не стала класть на стеллаж, а на всякий случай спрятала сюда.
- Вы сообщили о своей находке в полицию?
- Да. Но Губерт только отмахнулся.
Гюнтер развернул свёрток. Офорты были отпечатаны на толстом, желтоватом от времени картоне. На каждом листе ниже офорта стоял номер, название офорта, пояснение автора по-испански, а ещё ниже - перевод. Конечно, искать какие-либо следы на картоне спустя шесть месяцев было бесполезным занятием, и всё же он скрупулёзно изучил каждый лист. Следов он не нашёл и тогда принялся рассматривать сами офорты. Больше всего ему понравился офорт N 68, изображавший двух ведьм, старую и молодую, летящих верхом на помеле. Почему-то именно так представлялись Гюнтеру ведьмы, летающие над Таундом. Он прочитал название: "Вот так наставница!" По-испански было написано: "Linda Maestra".
"Линда Мейстра", - прочитал он про себя. О простом совпадении не могло быть и речи. Значит, не Шплинт, как он понял шипение Петера, а Линда! Значит Линда... Он вспомнил, как горничная сказала ему: "сегодня полнолуние", - и содрогнулся.
- Скажите, фру... тётя Лаура, - спросил Гюнтер севшим голосом, - "Капричос" был у вас в единственном экземпляре?
- Как ты догадался ? - удивилась фру Розенфельд. - У нас было три экземпляра. Похитили все... Один мадридский, отпечатанный самим Гойей в 1799 году, другой - парижский 1869 года и третий - эти листы как раз из него - штадтфордский 1926 года.
Гюнтер ещё раз внимательно осмотрел офорты и изучил надписи под ними, но больше ничего не обнаружил.
- Спасибо.
Он аккуратно сложил листы, завернул в бумагу и вернул фру Розенфельд.
- Тётя Лаура, - проговорил он, заглянув в глаза старушки, вы, конечно, в курсе всех сплетен города - городок-то у вас небольшой?
- Ну, уж и всех. Не очень-то я ими интересуюсь.
- И всё же, давайте немного посплетничаем.
Фру Розенфельд негодующе повела плечом.
- Тётя Лаура, - Гюнтер сделал вид, что не заметил этой реакции, - у вас в городе есть две близняшки, обе работают горничными: одна - в мотеле "Охотничье застолье", другая - в гостинице "Корона". Что вы можете сказать о них?
- О близняшках?
Лицо фрау Розенфельд оживилось. Несмотря на свой активный протест, посплетничать она определенно любила.
- Близняшки - везде близняшки и похожи, как две капли воды. Но у наших характеры разные. Флора - которая в мотеле, - та построже будет, посерьёзнее. А Эльке - беспутная девчонка. Оторви и брось.
- Эльке? - удивился Гюнтер. - Это та, которая в "Короне"? А я слышал, её Линдой называют...
- А это она и есть, - пренебрежительно махнула рукой фру Розенфельд. - Её очередная блажь. Вдруг ей почему-то показалось, что её имя чересчур легкомысленное, и теперь она от всех требует, чтобы её называли Линдой. А как шлюху не назови...
Фру Розенфельд вдруг подняла брови и внимательны посмотрела на Гюнтера.
- Гюнтер? - Она погрозила пальцем. - Ты что это удумал? Смотри, жене напишу, как ты здесь работаешь!
- Гюнтер принуждённо рассмеялся.
- Ну что вы, тетя Лаура, и мыслей таких не было. - Он посмотрел на часы и встал. - Спасибо вам большое.
- Как, ты уже уходишь? - расстроилась фру Розенфельд. - Мы так о вас с Элис и не поговорили...
- В следующий раз, тётя Лаура. - Гюнтер снова посмотрел на часы. - Дела.
- Может, ко мне заглянешь? Стритштрассе, пятнадцать дробь три.
- Обязательно, тётушка. Непременно.
Гюнтер собрался раскланяться, как вдруг понял, что фру Розенфельд живёт в доме с суеверной консьержкой.
- Стритштрассе пятнадцать? - переспросил он. - Кстати, где-то неподалёку от вас живёт некто магистр Бурсиан. Вы, случайно, с ним не знакомы?
- Магистр Бурсиан? - фру Розенфельд задумчиво пожевала губами. - Нет... Не припомню.
- Пожилой, небольшого роста, - стал уточнять Гюнтер, грузноват, ходит всегда в цилиндре и с зонтиком-тростью, лицо круглое, румяное, большие седые бакенбарды...
- А, Олле-Лукое! - заулыбалась фру Розенфельд. - Знаю. Нет, это не настоящее его имя - настоящего я не знаю, - просто я его так для себя называю. Очень уж похож. Я его часто встречаю на улице возле дома. Он всегда улыбается при встрече, мы раскланиваемся, но близкого знакомства у нас нет.
- И давно вы его знаете?
- Да как тебе, Гюнтер, сказать... Наверное, недавно. Хотя в моём возрасте утверждать что-либо наверняка опрометчиво. Кажется, вот это было вчера, а как начнёшь вспоминать, так уж лет пять прошло. Помню, что весной он ходил в таком старомодном широком плаще без рукавов. Так что за полгода ручаюсь... Нет, ты знаешь, больше. На Рождество он меня поздравил прямо на улице и букетик фиалок приподнёс. Я тогда сильно растерялась и даже не поблагодарила. Ну, сам подумай, получить цветы от незнакомого человека, а потом: откуда зимой фиалки?
"Похоже, магистр отпадает, - подумал Гюнтер. - Появился он в городе как минимум месяца за два до пришествия божьей благодати. Магистр иллюзиона и мистификации. Правильно бургомистр заметил, что он достаточно безобиден. А у святого отца Герха просто демонофобия".
- Хорошо, что мы заговорили об Олле-Лукое! - неожиданно воскликнула фру Розенфельд. - Я ведь библиотекарь, и у меня сразу ассоциация с Андерсеном. А Андерсена у меня давненько брал доктор Бурхе. Так что спасибо, Гюнтер, помог вспомнить...
Она достала из коробки на столе худенькую пачку формуляров и открыла один из них.
- Ого! Больше двух лет держит! Пора напомнить!
- Ну вот, - засмеялся Гюнтер. - И вам от меня польза. Большое спасибо, тётя Лаура. До свиданья.
- До свиданья, Гюнтер. Обязательно загляни ко мне вечерком. Я всегда дома!
- Непременно.
Гюнтер спустился по лестнице, вышел на площадь и, распугивая голубей, направился в гостиницу. Часы на башне стали бить шесть, и он порадовался, что вовремя покинул библиотеку. Рабочий день закончился, и, уйди он вместе с фру Розенфельд, ему бы от неё не отвязаться. А его сейчас интересовал "клоп" номер пять. Очень интересовал.
Он вошёл в номер, машинально глянул на часы и замер. Индикатор "воскресенье" на электронных часах весело подмигивал сквозь поляризационное стекло. Чёрный - зелёный, чёрный - зелёный...
"Вот так, - ошарашенно подумал он. - Охотник стал дичью... А что ищет в Таунде Моримерди? Что нужно здесь военной контрразведке? Может, ведьмы работают на Москву?" Несмотря на растерянность, он нашёл в себе силы на иронию.
Гостиничный номер кишел электронными клопами, и Гюнтер с грустью подумал, что против них, как и против настоящих клопов, самым действенным является радикальное средство принца Уэстского. Одно утешало, что сегодня он предусмотрительно прихватил всю аппаратуру с собой.
