Андрей Имранов - Восход над Шалмари
Ладно, батарейка заряжена, а что с ней делать? Это можно с паровым котлом сравнить. Есть в нем, скажем, сотня атмосфер, делаешь дырку, приделываешь к ней турбину и радуешься. А если в котле этих атмосфер пара миллиардов; а то и больше? В общем, взял я аккуратно тот перстенек и отправил заклинанием в космос со скоростью где-то километров двадцать в секунду. Есть у меня теория насчет того, что никаких параллельных миров не существует, а все эти порталы – нуль-Т кабины в одной нашей Вселенной; так что, если там, на Земле, астрономы как-нибудь увидят летящий мимо перстень, намекни им, чтоб не трогали, пусть себе дальше летит, лады?
Семен усмехнулся – заметано – и подмигнул.
– Тогда я спокоен, – улыбнулся Вадим. – Ну вот я выяснил, что микросекунда – это много. Казалось бы, чего проще, ну сделай там наносекунду или пикосекунду, а вот фигу там. И вам и нам. Не настолько этот таймер точный. У него один цикл как раз около наносекунды и длится. Плюс-минус трамвайная остановка. Поэтому меньше сотни мегаджоулей за раз у меня получить никак не выходит. Да что там сотни, обычно выходит пять-десять гигаджоулей, и ладно. Ну с этим хоть работать можно, так что особо не жалуюсь. Вот только подумаю иногда, что в котелке, в котором я себе чай кипячу, тонна тротилового эквивалента, и фигею помаленьку. А потом – ничего, опять нормально. Так и живу.
ВАДИК
Вадик вздохнул и раздраженно отодвинул клавиатуру. Зашумели, падая со стола, пустые пивные банки. Вадик задумчиво на них поглядел и принялся философствовать. Несомненно, существует некая сила, целью которой является достижение максимального уровня энтропии, возможного в системе. И не только для термодинамики. Причем в случае приложения некоей противоположной, упорядочивающей силы, первая сила возрастает экспоненциально… Иначе почему так легко написать кривую, но работающую программу и так сложно – работающую, но с красивой внутренней структурой? По логике – должно быть наоборот, а хрен там. Значит, это кому-то выгодно. Значит, здесь проявляет себя некая сила, которая противится упорядоченному. Да мы, программисты, стало быть, просто какие-то солдаты армии Порядка, бойцы первой линии в бою с силами Хаоса.
Вадик развеселился. Ткнул, не глядя, в клавиатуру и попал, конечно: «Not againnn! ARRRGhh», – прорычали динамики голосом умирающего зомби, и экран потух. Вадик потянулся, с наслаждением хрустнув позвонками, и двинулся в поход на кухню. Поле боя осталось за силами Хаоса.
– Сложность всякой программы растет до тех пор, пока не превысит способностей программиста, – пробормотал он, вытягивая из глубин холодильника запотевшую бутылку «Золотого фазана». – Я т-те покажу, превысит! – крикнул он, погрозив кулаком в сторону оставленного компьютера. – Еще посмотрим, кто кого, мазеборд твой за ногу.
Вадик с размаху уселся в низкое кресло, одним духом выпил половину содержимого бутылки и уставился в потолок. Мысли приняли благодушную окраску. Ну, Дванго сейчас наверняка бездельничает. Если, скажем, ему позвонить? И еще Нике. Или лучше Нике позвонить, а Дванго на фиг не надо? Не, лучше позвонить им обоим и еще Meгe. Мега один не придет, Мега придет с бабами. И с двумя, как минимум. Вот и консенсус. Сейшн устроим, ммм… Вадик мечтательно зажмурился и отхлебнул еще. М-да, неплохо. Но не сегодня. Да, завтра. А еще лучше – послезавтра. Потому что завтра надо сдать уже эту четырежды гребаную глюкалу, потому что иначе хрен мне, а не триста баксов. И плакали пятьсот двенадцать метров мозгов, да и холодильник пустоват чего-то. Вадик допил пиво, достал из холодильника две банки «Туборга» и решительно пошагал обратно в комнату.
– Какого, спрашивается, я тебя выключал? – спросил он у безмолвного компьютера и с отвращением ткнул в кнопку «Power».
– «I'm alive!» – торжествующе проревели колонки.
Проблема, если вдуматься, двух байт не стоила. Всего-то нужно – получить данные с пяти устройств. Вот интерфейс, вот его описание. Запустить цикл типа «пока не надоест» и в цикле же опрашивать эти пять устройств – чего уж проще. Но – некрасиво. Поскольку теоретически может возникнуть ситуация пропадания данных, особенно если устройств будет не пять, а хотя бы десять. Поэтому Вадик замутил хитрейшую систему на прерываниях, кладущую данные в общий буфер, использующую отдельные потоки для каждого устройства, семафоры, критические участки… в общем, все, как у людей. Зато устройств эта система могла поддерживать очень много. Почти неограниченно. Заказчик, правда, утверждал, что их и пять-то бывает не всегда, но этот факт Вадика не волновал. Заказчик, как известно, никогда сам не знает, чего хочет. Программисту виднее. Сегодня заказчик говорит – пять, а завтра у него их пятьдесят пять. Так что на фиг. Ибо не фиг.
Задумчиво поводив мышкой, Вадик вздохнул и решительно ткнул курсором в пиктограмму MSDEV. Зловредная система немедленно отреагировала сообщением, что «на диске С заканчивается свободное место». Вадик поморщился и привычно потянулся закрыть раздражающее окошко, но вдруг вспомнил: «Блин, я ж у них винт под это дело выбил! Чё ж я торможу-то?» Все дела были немедленно забыты, Вадик бросился в прихожую.
Сама программа весила немного, но пара тестовых файлов данных занимала без малого сорок мегабайт – на дискете не потаскаешь. Вадик скинул было все на флэшку, но древний компьютер заказчика ее не признал. Соответственно Вадик тут же вытребовал себе жесткий диск, приведя кучу убедительнейших аргументов. И стал счастливым обладателем гигабайтового Seagate, стараясь, чтобы выражение его лица соответствовало именно счастью, а не тому, что он действительно почувствовал, – в его домашней машине крутилось два под завязку забитых 160-гигабайтовика. Но с паршивой овцы – хоть гигабайт. Могли бы и двухсотник какой-нибудь древний в закромах откопать, стошестидесятники с таким соседом от отвращения сдохли бы.
«Куда ж я его засунул? – бормотал Вадик, роясь в пакете. – А, вот!» И потащил подсоединять, сгорая от нетерпения. Поскольку главной целью получения винта от заказчика был вовсе не недостаток места (что место – пару фильмов из доброй сотни потереть – вот тебе и место, хоть попой ешь). Цель была в другом – у всех людей есть маленькие слабости, и Вадик не был исключением – его тщательно скрываемой слабостью были секреты. О нет, совсем не те пошлости, которые «А я вот что знаю, только ты никому не говори» – громким шепотом. И даже не те, которые «коммерческая тайна». Нет, его страстью были те документы, которые, будучи распечатаны, в обязательном порядке несут на себе штамп «совершенно секретно», или, как минимум, «для Служебного пользования». Слабость, вне всякого сомнения, опасненькая. Но Вадику это только добавляло самоуважения.
